А слева – Арена. В одну разноцветную массу смешались зрители, серебро стен ещё пыталось сверкать в заходящем солнце. Кольцо виделось огромной ямой, на дне которого металлический пол скрывал песок. Словно небесное светило в серебряной оправе. Отсюда, из этих огромных окон, вся Арена выглядела титанически величавой.
Огни осветили Кольцо Битвы, вторя закату над Коргентой.
- Ш-ш-ш, - вновь успокоила её мама Церха. – тише, успокойся. Ты в лазарете Арены.
Толпа взревела. Сознание уже начало различать, что это там, на трибунах, а не возле уха Хэль, но пиратка всё равно вздрогнула и быстро повернула голову. Она вгляделась в ложе.
В центре стояла девушка. Почти возраста Хэль. Сверкая в догорающих лучах белым, украшенным серебристой тесьмой бальным платьем, поверх которого её фигуру стягивал чёрный корсет, она оглядывала трибуны, обнимая взглядом всю Арену и выжидая, когда овации публики стихнут. Зоркое зрение Гангреты (она ведь была вперёдсмотрящим на старом баронском шлюпе) уловило блеск короны поверх уложенных русых волос и красную с белой бахромой мантию на плечах девушки. Хэль смотрела на неё и не верила своим глазам.
- Озарённейшая, - произнёс мужчина, вцепившись в целебные припарки, которые приготовил, похоже, для Хэль.
- Озарённейшая, - произнесла мама Церха.
Благоговейный трепет из их уст и неотрывный взгляд очей привёл в восторг и ужас Хэль. Не может быть! Не может! Она всегда думала, что на Широновом троне восседает сухая, седая карга со скипетром и мечом, который едва поднимает, и взором орлиных тусклых глаз, пронзающим не хуже самого клинка Линуэра. Хэль всегда считала… Ничего себе! Это… Императрица?!
Толпа стихла.
- Граждане и гости Кольца Битвы!
Голос Императрицы разлетался по трибунам, закручиваясь словно. Хэль предположила, что это волшебный эффект, дабы слова её услышали все на Арене.
- Фелл, - произнесла мама Церха и наклонилась к уху Хэль. – Вон видишь, толстый брюнет слева от Озарёнейшей?
Гангрета перевела взор и увидела тучного, высокого мужчину в тёмно-красном парадном камзоле, укрытом накидкой цвета запёкшейся крови. Разглядеть черты лица она не смогла.
- Это Уэргаллиан Фелл. Он – Советник Арены. Всё здесь так, как хочет он.
Гангрета запомнила эти слова. Вот он, истинный хозяин этого цирка. Тот, кто не просто дёргает за ниточки, но может и оборвать любую в нужный для него момент. Уже встречалась с такими Хэль. Барон Лёсайлума – лучший образец. В глазах таких – жажда наживы и удержания самого себя на вершине, во главе как можно дольше. Их сознание всегда ограничено рамками того мира, что им досталось строить. Хэль не видела его глаз, но знала: как смиренно смотрит он на Императрицу, так и безжалостно смотрит он на своих рабов на Арене. Формально – преступников, но по сути… Вот он, их Император. Озарённейший Империи-под-Кольцом.
- Сегодня прискорбный день, - продолжила Императрица, - Погиб по жестокой случайности наш с вами соотечественник. Злая судьба обрекла род Лотенов на гибель. Возможно, где-то в иных мирах наш славный Дацир встретился со своим любимым сыном. Но этот грустный, безумный и бессмысленный бой мы запомним надолго.
«Да уж точно, болтливая мерзье́та», подумала Хэль, «я-то точно запомню, как вы с этим вашим Лотеном меня опозорили и чуть не убили. А ты вот вряд ли, ты и не видела-то…»
- Славный Дацир! Мы скорбим! И впредь мы сделаем всё возможное для улучшения безопасности Арены. Но наш соотечественник Лотен был ярым поклонником Кольца Битвы, чтил идеалы его и жил вместе с Ареной. И наш девиз: «Битва продолжается!»
Зрители взревели. Овации, казалось, сотрясли всю Арену.
«Изумительно!», подумалось Гангрете, «вот только они плакали по Лотену, скорбели, сопереживали словам своей Императрицы, чтили память, и тут же вернулись в своё дикое, кровожадное состояние. Все эти лживые чувства вызвала Императрица, только и всего. Вот это правление сознанием! Единый порыв. Не важно, грустный он или радостный. По единому слову!»