Кто-то был в камере. Это был не пыточник. К нему у неё не было претензий - он делал свою работу и делал её хорошо, судя по тому, что его плеть всё ещё «нежит» её истерзанную спину, хотя уже давно смотана и унесена прочь.
Перед взором, сквозь пелену, стояла морда этого подлеца Фелла. В ушах ещё слышался звон его монет, разум ещё силился удержать в мыслях прелестные события её путешествия по столице Линуэра, но каждый раз мерзостная рожа Советника Кольца Битвы всплывала перед ней. Одно было приятно - паука за его ухом она каждый раз разглядывала с хищным удовольствием, когда в видении этом Фелл поворачивался к ней спиной. Хэль помнила всё. И особенно каждую мелочь из свитка Организации.
Движение перед ней включило инстинкты. Хэль родилась для моря, для Странного моря. Она привыкла слышать в простом шелесте воды всплеск выныривающего гребня морского чудовища. В топоте сапог по палубе вражеского судна во время абордажа - топот сапог его капитана. В криках чаек - надвигающийся флот имперцев. Сейчас, сквозь гул боли в ушах, она услышала, что кто-то приближается.
И дёрнулась в сторону опасности. Цепь не позволила ей многого в этом.
Послышался визг, короткий и тонущий в кашле.
- Я... - услышала Хэль женский, девичий голос.
Разглядеть было трудно.
- Что надо?
Гангрете понравилось, как это прозвучало. Будто она не в цепях с голым задом, а за столом советника со свитком плана уничтожения Змея.
- Я...
- Говори. Не видишь, я занята!
- Я...
И тут вместо невнятных «я... я...» послышался робкий, но звонкий смех. Хэль пнула бы в смеющуюся рожу любого, особенно на «Дарле», но тут она... тоже засмеялась.
- Прости... Я...
Сквозь пелену Гангрета уже увидела очертания. Она всматривалась и не могла поверить глазам.
Белая, хотя и грязная рубашка без рукавов, чёрные штаны как из мешка какого-то, в руках... миска.
И лишь красное марево перед глазами потускнело, подрасстворилось, как Гангрета увидела торчащую кверху весёлую белокурую шевелюру.
Это она, та самая девушка из боя с самим Змеем. Отравительница Императрицы!
В руках у неё была миска с кашей забавно голубоватого цвета.
Что-то Хэль, даже после всей этой голодовки, не захотелось есть её. И цвет не очень. И принёсшая ей «лакомство» вообще здесь, в Кольце, за...
- Это целебно. Надо... надо скушать.
Глаза уже различили блеск её взора. Девушка бесстыдно пялилась на Гангрету, пожирая глазами её... проклятую руку. Хэль это нравилось. Смесь ужаса и беззастенчивого любопытства в этих миленьких глазках. В сотню раз более волнительно и возбуждающе, нежели любые вожделенные взоры на прелести Хэль. Хотя она с трудом помнит таковые.
- Кушай, - протянула Гангрете миску девчонка.
Хэль посмотрела на неё, как на дуру. Позвенела цепями, поднимавшими руки к потолку.
Девчонка поняла свою глупость.
- Ой...
- Ручки у меня заняты, лапочка. А ножками, местрэ́, я умею тока затыкать много болтающие рты.
Девушка улыбнулась, немного смущённо, затем помешала кашу ложкой.
- Справа лучше, - приказала Хэль, - подальше от моей ручки.
Девушка повиновалась. Встав справа от Хэль, она зачерпнула ложкой еду и поднесла ко рту пиратки. Запах был странным у этой каши, но Хэль едала вещи и похуже.
Рот открыть оказалось тяжко. Лишь немного каши удалось съесть с ложки. Жевать было ещё сложнее – почему-то каждое движение челюстями отдавалось в ранах на спине.
Ещё разок. Хэль заглотила оставшееся. Девушка заботливо соскребла ложкой кашу с её подбородка и поднесла ко рту.
- Тебе надо есть, ты исхудала.
Хэль чуть не выплевала всё обратно от смеха и возмущения.
- Транке́ль! Ты ещё скажи, рука левая неважно выглядит. Я проклята с рождения, от того таких ляшек вкусных, как у тебя, мне не дано!
Девушка зарделась.
- Пр... Прости...
- Какого местрэ́ ты тут меня кормишь? Ты ж корридиарий!
Девушка пожала плечами.
- Господин Фелл назначил. Он сказал, это моя обязанность.
Хэль заскрипела зубами.