- Это награда за бой с чемпионом! Мерзьеттэ́! Лучше б Орг Азан отрастил мне кое-что, и я б всунула этому жирному хентэ́ с разбега!
Девушка усмехнулась.
Хэль передразнила её.
- Что ржёшь? Ты посмотри на себя. Ты «Падшая» или кто?
Девушка заткнула ей рот кашей. Гангрете понравилось.
- Мама Церха предупреждала, что с тобой... необычно.
- Мама Церха «чемпион» в прислуживании.
Девушка не ответила. Ей не очень понравились слова о Церхе, Хэль заметила.
- Зачем ты пыталась отравить эту шлюху?
Девушка выронила кашу. Это прозвучало очень неожиданно и резко.
Она присела, подняла миску, спихнула с ложки какую-то грязь.
- Прости, я...
- Да я и так эти помои съем. Ответь мне на вопрос.
Девушка побледнела. На фоне почти бронзовой, блестящей от пота Хэль в этом тусклом, красноватом освещении, девчонка выглядела мертвецки бледной.
- Я... Я не травила, меня просили отнести напитки. Я фрейлина. Была ей. После напитков я оказалась в Касаире. Но господин Фелл...
- Часто с ним ложишься, лапочка, по его приказу? - резко оборвала её Гангрета.
Девушка замешкалась. Покраснела. И помрачнела.
Гангрета скрипнула зубами.
- Достойная смерть - под пузом жирного советничка, хентэлье́!
- Ешь, - хмуро, сурово приказала, перебив её, девушка.
Хэль заглотила ложку целиком.
- Одно мне в нём нравится, - сказала пиратка, прожевав, - мешочка с монетами его мне хватило вдоволь.
Девушка... улыбнулась.
- Ты порвала его любимые портьеры. Ему их подарил... не помню кто, кто-то важный.
Гангрета засмеялась. Ей нравился голосок девушки. Бархатный, сафьяновый. В сочетании с грустными глазами и вскинутыми бровками он создавал образ. Хэль так хотелось испортить это чистое создание чем-нибудь.
- Как тебя зовут?
Девица как раз подносила к её рту ложку.
- Жозерина.
Ого! Хэль улыбнулась.
- Звучит на мерьялльском!
Девушка улыбнулась.
- Да, по линии мамы у меня в роду знать из Теввормитрана. По папе - приближённые герцогов Ринских. Поэтому я из Нарракота.
Хэль нахмурилась, заглатывая кашу.
- Потому ты здесь? Потому что у тебя знать в крови? Линуэр - замечательное местечко.
- Нарракотцев более не жалуют. И не жалеют.
Хэль порадовалась. Частичка Империи перед ней, которой ничуть не лучше живётся, чем герцогству, что у неё в крови. Гангрета прониклась жалостью и добротой к этой милой Жозерине.
- Ой, я прямо не могу не дивиться рисункам, - сказала Жозерина, отправляя в рот Хэль ещё ложечку. - Твоя рука просто картина!
В культуре пиратов Странного моря и Земель Запада, если о таковой вообще можно говорить, покрывать своё тело татуировками считается демонстрацией особого положения, знаком успешности, авторитета. Хотя Хэль не слишком усердствовала с разрисовыванием себя.
- У нас такое не разрешается, - поделилась Жозерина. - Это низко и уродует, так считают.
«А бросать в это Феллово дерьмо невинную душу - это высоко и прекрасно, мерзьерэ́!»
- Но мне кажется, - продолжила девушка, забыв про миску и кашу, - это очень необычно и ярко. Лучше всяких знаков отличия и наплечников там.
Хэль чмокнула её воздушным поцелуем. Улыбнулась. Жозерина - ей в ответ, затем взгляд её скользнул по жёлтым зубам и вернулся к изучению «картин» на руке мерьялльки.
Хэль это нравилось безумно. Впервые ей нравилось, что её рассматривают. Впервые рассматривали другую её руку!
- Ой, - воскликнула Жозерина. - А это кто, рыбки?
Хэль нахмурилась. Увидеть ничего не могла - руки вздёрнуты.
- На предплечье, - уточнила глазастая девчонка, - это рыбки нарисованы?
Хэль нахмурилась, и тут же засмеялась на всю камеру.
- Рыбки? Рыбки! Ха-ха-ха! Это морячок портовой девке нализывает! Рыбки, ха-ха-ха!
Жозерина застыла, выпучила глаза. Выронила миску вновь. И засмеялась звонко вместе с Хэль.
При одном взгляде на мясо на столе после голубоватой кашки и, особенно, после её запаха, Гангрету отчего-то воротило. Аппетитное лакомство на столах в зале Славных Пиршеств вызывало одним видом тошноту. Видимо, всё так и было задумано с этой целебной кашкой.