даже заводных игрушек. В моем детстве я только и мечтал о заводной железной дороге, а сейчас все такое. По правде говоря, если бы я не согласился на полудомашнее существование, нам бы ее не отдали. Ким настояла -она слишком хорошо зарабатывает, чтобы терять свое место. А так на дому чиню интуитов.- он указал на три телевизионных панели.-Так что если сломается, не неси в магазин- там сдерут тридцать процентов по гарантийному соглашению. А ты что до женитьбы делал? -Читал лекции по истории.- соврал Ки. Он совершенно не помнил, что делал до женитьбы, и было ли то вообще. -Наступает матриархат. И самое печальное, что все это совершили мужики. Сначала Тернополь, потом Ксия, затем Орбург... Ки усмехнулся. Эту информацию он помнил отлично. -Не вешай нос историк. Привыкай. Сейчас еще пива принесу. -Нет, спасибо. Больше не хочу. -Я тоже сначала не любил синтетику. Потом как-то попривык. От синтетики сейчас больше пользы, чем вреда- и ее тоже придумали женщины. Ки бросил взгляд на окна своей квартиры. "А может оно и к лучшему, что сейчас матриархат?" ***** Все несложно, если Майкл прав. Придет Кристин, она объяснит. Он потыкал в запасную панель и включил ее компьютер. Почему-то эта штука частенько зависала, стоило Кристин присесть к экрану. А вот с него компьютер паролей не потребовал, едва Ки коснулся холодного черного пластика. “Добро пожаловать, мисс Ксана! ”, какие-то цифры на пол экрана. Вот она какая, его Кристин, думал Ки. Гоняет на планере размером с три добрых дивана, орет так, что окружающие пугаются, ходит на высоких каблуках и потягивает пивко, а на досуге шьет зайцев и тайком собирает пожертвования для тех, о ком сильные мира сего предпочли забыть. Дерзкая, романтичная, и, хоть это не особенно заметно, очень хрупкая женщина. Файл за файлом, страница за страницей мелькали перед ним. Пока глаз его не выхватил один случайный, казалось бы совсем лишний здесь заголовок: "Известный писатель и гуманист Альберт Винтер скончался от сердечного приступа." Кристин бережет эту статью. Интересно, почему. "Альберт Винтер был найден в четверг вечером в ванной комнате собственной квартиры. Рядом с телом лежали две пустых винных бутылки и журнал Национальные достояния. Ему было тридцать шесть лет. Запомнившийся такими романами, как "Протяни руку" и "Молодое дерево", а также многочисленными выступлениями в защиту.." тра ла ла и так далее, очень прямо интересно знать про каких-то писателей. Ки пролистнул вниз. Ага. Фотография имеется. Ки увеличил. В горле мигом пересохло. Смуглое лицо, чайного цвета глаза. Но это лицо- его собственная ничуть не примечательная физиономия. Но дата статьи- четырнадцать лет назад. Следовательно, он не Альберт Винтер. Ки взял зеркало. Нет, только показалось. Лоб ровней, уши гораздо выше линий тонких бровей... Он похож на парня, которым, она, вероятно увлекалась. Ки рассмеялся. А ларчик-то просто открывался. Конечно же он мог узнать об этом, что объясняло их раздельное проживание. Кристин нашла себе приятную куклу, игрушку с симпатичной мордашкой. И смех и грех. Как же забавно вытянулась вчера физиономия ее дружка, то ли просто какого-то кавалера, возникшего на пороге. Тот парень, Исаак, притащил букет каких-то селекционных пионов, нежно-салатовых, а Ки едва не приревновал. Потом тот хмырь клеил его девочку, но Кристин только усмехалась. "Ты не идешь на компромиссы, в этом твоя беда."- сказал Исаак на прощание и покосился на Ки. "Компромиссы убивают мечту."- ответила Кристин, придерживая дверь. Ки коснулся ноющего затылка. Нащупал что-то острое. Надавил рядом. Вышло легко. Металлический штырек. Вот какая мелочь беспокоила его все дни. Ки выключил компьютер, бережно, осторожно. Взял большую иголку Кристин из коробочки с рукоделием. Повертел, затем воткнул в ладонь. На какой-то миг стало больно. Но кровь не шла. Тогда он нажал сильнее. Глубже. Еще глубже. У людей идет кровь. У людей пот соленый. Он смотрел на убегающее карамельное солнце и отодвигал кожный покров. Под кожей слой чего-то белого, под ним еще один, похожий на крепкий каучук, а за ним уже цветные провода. Это, следовательно, его нервные окончания. "Я не люблю выбирать из имеющегося. Это унизительно, тем более неудовлетворительно."- так она сказала, и сделала себе его. Кристин придет, увидит. Кристин. Он сел в кресло, которое должен любить и откинул голову. Закрыл глаза. Открыл, взглянул на руку. Надо б замотать что ли. Просто ошеломительно. Статья про умершего человека. Человека с лицом, так похожим на его собственное. Но он-то не человек, черт побери! Вот почему его совсем не мучает жажда. Вот почему Кристин вчера так умоляла его остановиться наконец и дать ей спать. Вот почему он не смыкал глаз ни одной ночи и совсем не хотел есть. И никогда не захочет. Скрип входной двери, грохот падающей вешалки, а затем тихий мат оповестили о том, что хозяйка пришла. -Ты дома?- бледная мордочка Кристин показалась в дверном проеме. -Да солнышко. Кристин вошла, не снимая обуви, хитро улыбаясь. В руках ее был сверточек. Скорей всего какой-то подарок для него. Безделушка для домашней куклы. И увидела руку, которую он не успел перевязать. Увидела и все поняла. Прижала ладонь ко рту. Разрыдалась. -Ничего-ничего. В овощерезку попал. Мне не больно.-поспешно сказал он. -Я хотела тебе все потом сказать...о Господи! Ки шел к ней, Кристин отступала. Он улыбался ей- серьезно и ласково, одними кончиками губ. Кристин побагровела и заорала во весь голос: -Господи! Господи! Не подходи ко мне! Во имя Бога не подходи ко мне! Ки помнил, что Бог- это та необъяснимая невидимая сила, что создала людей. И, возможно, надоумила их делать себе подобных из металла и резины, прочного пластика и прокаленного стекла. -Тише. Тише. Тише. Я просто поранился. Он все-таки поймал ее- гладил по волосам, целовал в жесткую от лака и блесток макушку. Кристин красится и наряжается для домашней куклы, чтобы понравиться ему, а ведь он совсем не человек. Как нелепо и мило, как бессмысленно и чудесно. -Надо к доктору...надо к доктору сейчас... Слезы размазали тушь. Ки пошел на кухню и намочил полотенце. Вернулся к сидящей жене и аккуратно вытер лицо. Кристин била дрожь. Люди ведь очень хрупкие существа, если так посмотреть. Нервничают. Умирают от сердечного приступа. -Ты не злишься на меня, Ки? -Нет. -Я же такое проделала. Прости. Прости меня, Ки. -Прощу. Если только ты больше не будешь меня пугаться. -Не буду. Только прости!- Кристин снова зашлась рыданиями. Ки сжал целой рукой тоненькую ручку жены. -Ты же меня любишь. Не его. Он умер. В психологии описано такое явление- спонтанная замена.-быстро начал врать Ки.-Спонтанная замена это не защитная функция человеческого мозга, а необъяснимое явление. Оно перерастает в глубокую привязанность. Так, что ты меня любишь. -Да.-неуверенно согласилась она. - Ты для меня подарки каждый день приносишь, готовишь мне, зная что я не испытываю потребности в пище. Он поднял сверток. Черный зимний шарф с серебристым римским узором и варежки. Такое не дарят роботу- ведь механические куклы не мерзнут. И он не замерзнет, о чем Кристин знает. Ки унес жену в гостиную и вернулся с забинтованной рукой и двумя чашками. В голубой было какао- для него, а в красной, стеклянной- чай для нее. Кофе вреден- вызывает сердечный приступ. Машины редко ошибаются. А такие совершенные машины могут даже сжульничать. Проследив, чтоб Кристин выпила весь чай, в который он добавил капельку успокоительного, Ки стал качать ее на руках. Теперь все решает он. Он не робот-кофемолка, и не робот-любовник. Она сама его выбрала мужем, значит все правильно. -Надо срочно отвезти тебя к доктору. Ки знал то, что закачали в его память. Но многое узнал здесь. И то, что он узнал, поразило его. Сохранить ее любой ценой. Люди очень слабые. Люди бросаются под поезда, режут запястья и это необратимо. Сейчас она уснет и проспит до самого утра спокойно и без кошмаров. Этого времени ему хватит, чтоб навестить доктора, починить руку и озадачить их всех. Раньше была темнота- там где я был. Я плыл в ней, качаясь на волнах. Потом открыл глаза. Увидел лицо. Первое лицо, которое я увидел когда родился было твоим. Ки и оглянулся на часы в прихожей. Восемь. Четыре часа до полуночи.