— Что-то уж очень много, — не поверил Доран, — столько быть не может.
— Пока ты освещал теракты, все суды в Городе парализованы исками. Энрик призвал своих фанатов не дискредитировать Церковь и не проводить массовых акций, но поскольку они свихнуты на мести и справедливости, то они начали подавать иски о защите чести и достоинства в частном порядке, индивидуально, с требованием компенсации за моральный ущерб. Суды не в состоянии вести такое количество дел. Ее адвокаты — тоже… Эмбер на грани нервного срыва…
— И только я ничего не знаю! — в отчаянии всплеснул руками Доран.
— …по моему приказу. И тебе, Доран, я запрещаю даже касаться этой темы, кроме как озвучивать те тексты, которые тебе даст Кармела — но… Но это не все новости дня. Погляди на эту папку. В ней лежит меморандум от BIC, обвиняющий нас в ведении антирекламы, некомпетентном решении проблем, сознательном раздувании киборгофобии и формировании отрицательного спроса без должного основания. Короче, у них упали продажи, и они собираются возместить ущерб с меня…
— Это наглость! — горячо начал Доран. — Я демонстрировал только фактический материал!..
Дэнис Гудвин движением ладони стер все возражения:
— А я как твой работодатель — с тебя, по закону об ответственности наемного работника перед нанимателем. — Гудвин даже голоса не повысил, но Дорану вдруг почему-то показалось, что опять включили инфразвуковой генератор, который слышит только он. Как и тогда, его прошиб пот, а изнутри начала подступать дурнота. И как тогда, появилось дикое желание бежать прочь, но убежать он не мог. Возражать тоже. — Идея «войны кукол» замечательна, а исполнение — просто выше всяких похвал. У меня за минувшую ночь разнесли четырнадцать магазинов с андроидным персоналом. Доран, ты доказал, что ты прекрасный обозреватель и можешь очень многое. Вот и направь свой талант и энергию на исправление последствий своей акции, иначе я тебе и эти магазины в счет поставлю. И ты не сможешь никуда уйти с канала — я тебя раздену догола, и остаток жизни ты будешь по решению суда работать на меня даром — за харч и шмотки. Вот теперь все. Свободен.
Доран развернулся и пошел в сторону, противоположную той, куда ему было нужно, вздрагивая так, словно его больно и незаслуженно избили.
Поблуждав в прострации по этажам, он немного пришел в себя. В конце концов, в суд на него еще не подали, а только обещают. Обычная рядовая беседа работника с нанимателем — с разбором полетов и раздачей призов. Но с Дораном давно никто так не разговаривал, вот он и отвык малость. Надо исправляться и разгребать ту кучу дров, которую он наломал. Ни на секунду Доран не задумался о том, что действительно сделал, ни о людях, которым грозило временное (пока что временное) увольнение, если остановятся конвейеры General Robots, ни о владельцах киборгов, которые метались в поисках, куда бы пристроить хотя бы на время свою дорогостоящую игрушку, чтобы дети не подняли страшенный вой, ни о толпах вандалов, которым лишь бы найти повод для выброса агрессии, ни уж тем более о несчастных андроидах, которые первыми приняли на себя ответный удар.
Обо всем этом Доран размышлял лишь сейчас, забившись за пальмы в микрооранжерее и рассматривая Город с высоты. Сколько хватало взгляда простирались дома, объединенные в кварталы, прорезанные дорогами, кое-где приземистые, кое-где торчащие ввысь щеткой небоскребов. Дома были серые, мертвенные, унылые, и не было видно ни людей, ни торжественных шествий. Где-то там, в щелях, кишели люди, которые ждали, когда же к ним, в скуку их однообразной жизни, ворвется с экрана он, Доран, и расскажет им, какие они есть. Они ждут его. И он войдет и скажет… Что он скажет, Доран и сам не знал. Он был гений импровизации, любил жизнь со всеми ее неожиданностями, переменами и интригами и наперед ничего не мог рассчитать. Все равно все будет по-другому. Он ждал озарения — и напрочь забыл, что его самого ждет в студии съемочная группа. Из оцепенения его вывел сигнал трэка:
— Доран, это я, Эмбер.
— Здравствуй, голубушка, — со злорадством откликнулся Доран. Ничто так не приводит в тонус, как разговор с человеком, у которого бед больше, чем волос. На его фоне кажешься себе везунчиком.
— Доран, я должна, просто обязана выступить в защите наследия Хлипа!