Доран развернулся и пошел в сторону, противоположную той, куда ему было нужно, вздрагивая так, словно его больно и незаслуженно избили.
Поблуждав в прострации по этажам, он немного пришел в себя. В конце концов, в суд на него еще не подали, а только обещают. Обычная рядовая беседа работника с нанимателем - с разбором полетов и раздачей призов. Но с Дораном давно никто так не разговаривал, вот он и отвык малость. Надо исправляться и разгребать ту кучу дров, которые он наломал. Ни на секунду Доран не задумался о том, что действительно сделал, ни о людях, которым грозило временное (пока что временное) увольнение, если остановятся конвейеры General Robots, ни о владельцах киборгов, которые метались в поисках, куда бы пристроить хотя бы на время свою дорогостоящую игрушку, чтобы дети не подняли страшенный вой, ни о толпах вандалов, которым лишь бы найти повод для выброса агрессии, ни уж, тем более, о несчастных андроидах, которые первыми приняли на себя удар.
Обо всем этом Доран размышлял лишь сейчас, забившись за пальмы в микрооранжерее и рассматривая Город с высоты. Сколько хватало взгляда простирались дома, объединенные в кварталы, прорезанные дорогами, кое-где приземистые, кое-где торчащие ввысь щеткой небоскребов. Дома были серые, унылые, и не было видно ни людей, ни торжественных шествий. Где-то там, в щелях, кишели люди, которые ждали, когда же к ним, в скуку их однообразной жизни, ворвется с экрана он, Доран, и расскажет им, какие они есть. Они ждут его. И он войдет и скажет... Что он скажет, Доран и сам не знал. Он был гений импровизации, любил жизнь со всеми ее неожиданностями, переменами и интригами и наперед ничего не мог рассчитать. Все равно все будет по-другому. Он ждал озарения - и напрочь забыл, что его самого ждет в студии съемочная группа. Из оцепенения его вывел сигнал трэка:
- Доран, это я, Эмбер.
- Здравствуй, голубушка, - со злорадством откликнулся Доран. Ничто так не приводит в тонус, как разговор с человеком, у которого бед больше, чем волос. На его фоне кажешься себе везунчиком.
- Доран, я должна, просто обязана выступить в защите наследия Хлипа!
- Никогда! - проникновенно отрезал Доран. - После того, что ты устроила в дискуссии с "Антикибером" в прошлую пятницу, я не выпущу тебя в "NOW". У меня из-за тебя чудовищные неприятности. Можешь попытать счастья у Отто Луни.
Эмбер отчетливо зарыдала.
- Доран, спаси меня, я в отчаянии! Эти чокнутые фанаты Энрика меня погубят! Я не знала... не предполагала... - речь прерывалась плачем, очень натуральным. - Доран, на тебя последняя надежда!
- Ладно, - смилостивился Доран, - чего ты хочешь? Эмбер шмыгнула носом и бойко затараторила:
- Доран, ты включаешь меня в защиту...
- Нет! Ты же поп-певица, а Хлип - идол манхла и сам манхло. Там будет Канк Йонгер. Ты представляешь, как вы будете смотреться рядом? Дикое зрелище!
- Доран, я оденусь в лохмотья! Я прикинусь фанатичкой Хлипа! Я оплачу одну десятую расходов фонда!
- Нет! Канк - это тебе не Гаст. А что будет, если он плюнет тебе в лицо? Он это может.
- Доран, я утрусь! Я заявлю о своем духовном перерождении, о том, что я осознала, что люди должны быть терпимыми...
-А что ты еще собираешься заявить? - скептически спросилДоран.
- Адвокат мне посоветовал, - голос Эмбер стал деловым, но плаксивость не исчезла, из чего Доран сделал вывод, что Эмбер очень не по себе, - попросить публично прощения у варлокеров, в той же программе. Тогда, если дело дойдет до суда - мне даже страшно думать об этом! - у меня будет шанс. В защите наследия это будет удобно сделать - смерть с Хлипа, поимка Файри, "я осознала" и все такое.
- Восьмая часть расходов фонда, загодя заготовленный сценарий, который ты выучишь наизусть - я сам проверю, - и бешеная неустойка, если ты ляпнешь хоть слово от себя. Согласна?
- Да!
- Высылай адвоката и сценариста.
- Доран - ты лапушка! Целую, милый!
Доран сложил трэк, представляя себе отвязанного трэша Канка Йонгера за одним столом с размалеванной кривлякой Эмбер. Ну, ее-то он стреножил - но что скажет Йонгер, услышав ее речи об осознании и примирении? "В крайнем случае, подумал Доран, - шваркну его по голове графином. Главное - сделать это быстро..."
К себе в студию Доран вошел скорым шагом - и бросился в кресло. Сотрудники были все в сборе: операторская группа, монтаж, сценаристы - все смотрели на шефа с выражением готовности. Дел предстояло еще много.
Опять зазвучал трэк. Вообще-то, на этот номер пропускались только архиважные сообщения и звонки от высокопоставленных лиц, поэтому не ответить Доран не мог.
- Да. Доран слушает.
Люди вокруг сразу приуныли. Нет ничего нуднее, чем слушать одноканальный разговор: "Нет. Не знаю. Да ну? А когда будет?" - и прочая многозначительная чушь в том же роде.
- Доран... - бесцветный вежливый голос, оказалось, так врезался в память, что Доран сразу почувствовал себя на грани обморока - так еще свежи были впечатления, связанные с комнатой без окон и людьми в респираторах; все эти дни они ждали момента, чтобы хлынуть в потревоженный мозг. Головокружение и тошнота сразу же заняли свои места. - Я - абонент Маникюрный Набор. Вы помните нас?
- Дааа... - протянул Доран, делая жест Сайласу: "Экстренный перехват и запись сообщения!"
- Все это время мы наблюдали за вами...
- Да... - уже неуверенно произнес Доран, до боли в ухе вслушиваясь в голос и стараясь уловить еле заметный звук в начале фразы - звук вдоха. С этого начинается любая работа - всегда выбрать такое расстояние от микрофона, чтобы записать сам голос, но исключить шум дыхания. Дилетанты этого не знают, а киборги не дышат.
- Вы выполнили первый пункт нашего договора, но забыли о втором. Я вынужден вам напомнить...
Вот оно, есть! Доран даже мурашками покрылся, когда расслышал отчетливый вдох. Это люди! Никаких сомнений! А люди способны на все, включая убийство... Игра затянулась и приобрела опасный привкус.
- Что вам нужно? - Доран услышал себя как бы со стороны. Такое с ним случалось очень редко - при сильном волнении.
- Реабилитация проекта.
- Но я сказал правду!
- Вы сказали ложь. Проект работает в Баканаре, с ним ничего не случилось, а вы в прямом эфире заявили: "Рухнул проект "Антикибер", проект лежит в развалинах, и нам остается лишь почтить его память секундой молчания", создав тем самым у миллионов людей - избирателей и парламентариев - ложное, предвзятое мнение.
- Да провались оно пропадом, что я сказал! - Дорану хотелось побыстрей отделаться; к тому же, сидя в студии, он чувствовал себя в полной безопасности.
- Вы компетентный тележурналист высокого ранга и должны нести ответственность за свои слова. Иначе "из-под обломков "Антикибера" вам придется доставать не Файри, а свою репутацию. Она рухнет, как якобы рухнул проект.
- Можете сочинять любую ложь. Я пользуюсь доверием и...
- Правду, Доран, только правду и ничего, кроме правды, - это неприятно напомнило текст присяги в суде. - Мы откроем ваше тайное досье с 238 по 244 годы. Там написано, как вы работали осведомителем у сэйсидов и провокатором среди студентов. Копии договора, доносов с вашей подписью и счетов за услуги, оказанные Корпусу. Вы знаете, Доран, как централы любят сэйсидов?
Централы их ненавидели. Доран онемел - наверное, впервые в жизни. Он уже порядком подзабыл некоторые эпизоды бурной юности; но вот оказалось, что сэйсиды все помнят и хранят корешки от квитанций на купленные души.
- Что вам надо? - севшим голосом повторил Доран.
- Реабилитация проекта. И не пытайтесь увиливать.
- Я приму адекватное решение, - тупо ответил Доран. и Трэк мигнул, связь прервалась.
Еще на первом месяце работы у сэйсидов Этикет научился в разговоре делать "дыхательные" паузы между предложениями.
Все с любопытством таращились на шефа. Теперь попробуйте прочитать одни лишь реплики Дорана, чтобы понять, что услышала его бригада. Доран жестом подозвал Сайласа, колдовавшего над аппаратурой.