Ученые отвечали,что там ничего не было,только тьма,да покореженные останки,да внутренности стальные,да прах, краскою алой запачканный.Задрожал королевский посланец и немедля велел атомные котлы разжигать.
— Именем короля!-возгласил он.- Алая краска,вами найденная,- вестник погибели!Ею питается белая смерть,которая одно лишь умеет: мстить безвинным за то, что они существуют…
— Ежели то была белая смерть,нам она уже не опасна, ведь корабль мертв и все,кто на нем путешествовал,полегли в кольце оборонных рифов,-отвечали они.
— Бесконечно могущество бледных существ- погибая, они многократно возрождаются заново, вдали от мощных солнц! Делайте же свое дело, атомисты!
Страх охватил мудрецов и ученых при этих словах.Однако не поверили они роковому пророчеству,полагая возможность погибели слишком невероятной. Подняли корабль с его ложа,разбили его на платиновых наковальнях,а когда он распался,окунули в жесткое излучение,и обратился он в мириады летучих атомов, которые вечно молчат, ибо атомы не имеют истории;все они одинаковы, откуда бы ни были родом- хоть с ярких солнц, хоть с мертвых планет, хоть из существ разумных- добрых или дурных,ведь материя одна и та же во всем Космосе, и не ее надлежит опасаться.
И все-таки даже атомы собрали они,и,заморозив в единую глыбу,выстрелили к звездам, и лишь тогда сказали себе с облегчением: «Мы спасены. Нам уже ничто не грозит».
Но когда ударили молоты платиновые по кораблю и тот распался, из обрывка одежды, кровью запачканного,из распоротого шва выпал незримый зародыш, столь малый,что сотню таких закроет песчинка.А из него народился ночью,в пыли и во прахе,меж валунами пещер, белый побег; а там и второй, и третий, и сотый, и дохнуло от них кислородом и влагою,от которой ржа перекинулась на плиты градов зеркальных,и сплетались нити незримые, прораставшие в холодных внутренностях энтеритов,а когда пробудились они,уже несли в себе гибель. Не прошло и года, как полегли они до последнего. Остановились в пещерах машины, погасли кристаллические огни,зеркальные купола источила коричневая проказа; когда же развеялись последние крохи атомного тепла, наступила тьма, а в ней разрасталась, с хрустом пробивая скелеты,проникая в ржавые черепа, затягивая пустые глазницы, — пушистая, влажная, белая плесень.
КАК МИКРОМИЛ И ГИГАЦИАН РАЗБЕГАНИЮ ТУМАННОСТЕЙ ПОЛОЖИЛИ НАЧАЛО
Астрономы учат,что все существующее- туманности, галактики, звезды — разбегается врассыпную и из-за этого неустанного разбегания Вселенная расширяется вот уже миллиарды лет.
Многие дивятся такому вселенскому бегству, а обращаясь мыслями вспять, заключают,что когда-то,давным-давно,весь Космос умещался в единственной точке,как звездная капля,которая неведомо отчего взорвалась, а взрыв продолжается и поныне.
И тут одолевает их любопытство:что же прежде-то было?- и не могут разгадать эту тайну. А было вот что.
В предыдущей Вселенной жили два конструктора-космогоника, искусники, непревзойденные в своем ремесле,и не было вещи, какую не сумели бы они смастерить.Но чтобы что-то построить,прежде надобно иметь план, а план надо выдумать,иначе откуда же ему взяться? И оба они, Микромил и Гигациан, без устали думали о том,что можно еще сконструировать кроме тех чудес, которые им приходят на ум.
— Смастерить я бы все смастерил,что пришло бы в голову,-говорил Микромил, — да только приходит в нее не все.Это меня,да и тебя,ограничивает,поскольку мы не можем помыслить все,что только можно помыслить, и нельзя исключить, что более достойно осуществления нечто совершенно иное, нежели то, что мы замыслили и в исполненье приводим. Что скажешь?
— Ты прав,без спору,- отозвался Гигациан,- но какой же ты видишь выход?
— Все, что мы делаем,мы делаем из материи,-ответил Микромил,-в ней сокрыты любые возможности;если мы задумаем дом, то дом и построим, если хрустальный дворец- смастерим дворец,задумаем мыслящую звезду,пламенеющий разум — и это нам по плечу. И все же в материи запрятано больше возможностей, чем у нас в головах,поэтому надо ей приделать уста, чтоб она сама нам сказала, что можно из нее сотворить такого, что нам бы и в голову не пришло!