— Отчего вы молчите, сиятельные вельможи?- заговорил наконец Миногар. — Полагаю, что надобно браться за дело немедля, ибо повеленье монарха- высший закон!
— Потому-то я его и обдумываю,- быстро ответил Филонавт, а Диоптрик и Амассид добавили хором:
— Мы готовы!
И велели они,по старинному обычаю, запереть себя в покое со стенами из смарагдовой чешуи,который снаружи семикратно опечатали смолою подводной,и сам Мегацист,господин планетарных потопов,оттиснул на печатях свой герб — Тихий Омут.С этой минуты никто уже не мог помешать их занятиям, пока, в знак завершения дела, они не выбросят через клапан,учинив завихрение, отвергнутые проекты, а тогда надлежало печати сорвать и приступить к великому торжеству сыновосприемства.
И точно, взялись за работу вельможи,однако не споро она у них шла.Ибо не о том они думали, как привить королевичу добродетели,Гидропсом указанные, но о том,как перехитрить короля и своих нержавеющих соратников в нелегких трудах сынодельческих.
Король выражал нетерпенье,ибо вот уже восемь дней и ночей сидели взаперти сыноделы и даже знака не подавали, что близок благополучный конец.А все потому,что пытались друг дружку взять на измор и каждый выжидал, когда все прочие обессилеют, чтобы быстро вчертить в кристаллическую сеточку матрицы то, что к его обернется выгоде.
Ибо стремление к власти двигало Миногаром,Филонавтом- жажда маммоны, которую обещали ему микроциты,а взаимная ненависть- Диоптриком и Амассидом.
Наконец,исчерпав в таком ожиданье скорее свое терпение,нежели силы, сказал хитроумный Филонавт:
— Не понимаю,сиятельные вельможи, отчего это дело наше так медленно подвигается.Ведь король дал нам точные указания; и если б мы их держались, королевич был бы давно готов.Уж не вызвана ли ваша медлительность обстоятельствами, которые с монаршим сынотворением связаны совершенно иначе, нежели того хотел бы владыка?Если так и дальше пойдет, с великим прискорбием буду вынужден заявить votum separatum№, то есть написать…
№ Особое мнение (лат.)
— Донос! Вот куда клонит ваша милость,-прошипел,яростно шевеля блестящими жабрами, Амассид,так что все поплавки его орденов задрожали.- В добрый час, в добрый час!С позволения вашей милости, и меня разбирает охота написать королю о том, как ваша милость,неведомо с какого времени страдая трясучкой в руках,извела уже восемнадцать жемчужных матриц, которые нам пришлось выбросить,ибо после формулы о любви ко всему небольшому ты не оставил ни капельки места для запрета любить все неподводное!Тебе угодно было нас уверять,почтеннейший Филонавт,что то был недосмотр,-однако ж, повторенный осьмнадцатикратно,он служит достаточным основанием упрятать тебя в дом изменников или безумцев,и к выбору между таковыми пристанищами сведется твоя свобода!
Хотел Филонавт, увиденный насквозь,защищаться, го его опередил Миногар, сказав:
— Можно подумать,благороднейший Амассид,что уж ты-то в нашем собранье словно медуза хрустальная,без единого пятнышка.А ведь и ты непонятно как в раздел матрицы,трактующий о предметах, коими должен королевич гнушаться, одиннадцатикратно вписывал то хвостатость трехчленную, то спину вороненую с сизым отливом, дважды- глаза навыкате,то опять-таки панцирь брюшной и три алые искры,словно не зная, что каждая из этих примет может указывать на присутствующего меж нами Диоптрика,государева родича, и тем внушить королевичу ненависть к оному мужу…
— А зачем Диоптрик на самом кончике матрицы неустанно записывал презрение к существам,коих имя оканчивается на «ид»?- спросил Амассид.- И, коль уж об этом речь,отчего же ты сам,почтеннейший Миногар,невесть почему к предметам, ненавистным для королевича,упорно причислял высокий стул о пяти углах, с плавникастой спинкой в брильянтах?Или тебе невдомек,что это точное описание трона?
Наступила тягостная тишина,нарушаемая лишь слабым поплескиваньем. Долго бились вельможи над матрицей, раздираемые враждебными интересами,пока не сложились средь них партии.Филонавт с Миногаром сошлись на том, что матрица должна предусматривать симпатию ко всему мелкому, а также желание уступать таким формам дорогу.Филонавт при этом думал о микроцитах, а Миногар о себе, затем что был наименьшим из четверых.Быстро согласился с этой формулой и Диоптрик,ибо самым рослым из сыноделов был Амассид.Тот яростно упирался, но вдруг устипил, смекнув, что он ведь может уменьшиться, а вдобавок подкупить лейббашмачника, чтобы тот подбил подошвы Диоптрика плитками из тантала; а тогда подросший соперник навлечет на себя неприязнь королевича.