Я собрался с духом и открыл нейроинтерфейс. Удобно, когда носишь в голове персональное виртуальное пространство с выходом в Сеть. Сто лет назад эта штука похоронила беспроводной интернет, могильную (или как она там называлась) связь и стриминговые сервисы. Единственный изъян — если слишком долго лазить по сомнительным сайтам, вместо обычных снов начинаешь смотреть рекламные ролики. В особо запущенных случаях к сетчатке глаза прилипнет здоровенный не отключаемый баннер. А если на оба глаза, то обязательно разные. У меня так старший брат «ослеп» на полгода.
Я позвонил Шину. Пусть отвечает за свой недогляд.
— Какие люди! — сходу затараторил Шин. — Здоров, Майки. Уже в себе?
— Ага. В себе — и в трубе. Вот-вот вылечу. Что произошло?
— Ты о чём?
— О вечере пятницы, плавно перешедшей в утро среды. Где мои четыре дня?
— На большом кринжовом! — хохотнул Шин. — Да не парься ты! Всё прошло гладко.
— Рассказывай. Только побыстрее, прошу.
— Ну… — Шин ненадолго задумался. — Тебя сначала обнулило, но после пары долек псевды ты стал пободрее. Мы ещё выпили…
— Сколько?
— Да кто ж считал? Прилично, в общем. Надо ж было обмыть твоё назначение на Кибер.
Чёрт.
— Я проболтался про Кибер?
— Ага.
— Твою мать. Я хотел сделать это вменяемым.
— Ты и выглядел вполне вменяемо. Кроме того момента, когда попытался присунуть Лии.
Ещё раз — чёрт.
— Боже, скажи, что мы быстро оттуда ушли!
— Да, нам пришлось.
— Пришлось?
— После второй бутылки «Горючки» ты начал обильно фонтанировать. Бармен расстроился и выпроводил нас. Пригрозился выставить счёт за порчу ковров.
— Что за ерунда, у них нет ковров!
— На стене висели. Но теперь уже точно нет!
Да сколько можно?
— Ладно, допустим. А потом?
— Тэд пригласил нас к себе. Он же у брата тусуется, помнишь?
Конечно же я этого не помнил.
— Допустим…
— У них новая приставка, пригласил заценить.
— Серьёзно?
— Ну да. Мы до поздней ночи рубились в VR Combat. Устроили турнир на шестерых, с братом Тэда и его девушкой. Лия тоже вписалась. Она у тебя неразговорчивая, но дерётся будь здоров. Правда не сразу въехала, что махать ногами в виртуалке вовсе необязательно.
— А потом?
— Ты всех порвал и мы праздновали твою победу.
— Я выиграл?!
— Ну да. И выдул галлон пива по этому случаю. В общем, до понедельника мы отрывались у братьев Бику, а потом ты сказал, что тебе кранты и я забрал вас с Лией к себе.
— Кстати, а где она?
— Всё ещё у меня. Помогает с уборкой. Скоро завезу её к тебе. Ты сам-то как? Ушёл вчера, никому ничего не сказал.
— Меня отпустило только что. Ночь провёл в ванной. Старик Вафу очень хочет меня видеть, сейчас лечу к нему.
— Жесть, — протянул Шин. — Держись там.
Откуда ему знать? Наставник семьи Сумато — божий одуванчик, по сравнению с моим.
— Да что со мной станется? Прорвёмся. А что мы, кстати, делали у тебя?
— Ты — в основном спал. И блевал. В основном наяву, но иногда и во сне. А вчера вроде оклемался и свалил. Похоже, мы всё-таки переборщили с лаймами.
— Они вкусненькие, — вздохнул я.
Это была чистая правда. Псевдолаймы — фрукты с уникальной особенностью. Они выглядят как лаймы, пахнут как лаймы, на вкус — ну в точности как лаймы. Но по сути своей — природный эквивалент ЛСД. Но такой, мягенький, лаймовый. Без жёстких трипов.
Между тем, пришла пора закругляться.
— Спасибо, что присмотрел за мной. Но передай Тэду, что он придурок. Я еле отодрал его милый рисунок с груди.
— Вообще-то это твои художества! — засмеялся Шин.
Ну зашибись! То-то я думаю — слишком натурально нарисовано. Тэд бы так не смог.
Капсула начала замедляться возле небольшого домика в характерном японском стиле. Во всей префектуре таких домов два: музей национальной истории и лачуга мастера Вафу. Она стоит едва ли не в самой верхней точке Ю-Дору — на крыше одной из башен-муравейников, среди стальных строительных лесов вычеркнутой из проекта телепортационной площадки. Вафу подговорил застройщиков (наверняка не без своих фокусов) и его хибару перенесли сюда с самых окраин, где была наша старая школа. Отсюда и до купола уже недалеко, всего несколько километров. Но Вафу и этого мало: свободные от промывания костей бывшим ученикам часы Вафу просиживает на крыше своего дома и смотрит, как солнца сменяют друг друга, а недвижимый диск Сама, как вечный судия, парит безмятежно и так далее и тому подобное.
Каждый месяц Вафу отсылает в музей истории новый сборник своих стихов. Он и сам — та ещё история. Но об этом как-нибудь в другой раз.