Он взял со стола какую-то металлическую шапку с проводами, надел её Чаки на голову и наступила чернота.
– Где ты?
Чаки стоял под звёздным небом, кричал и звал, но он был один, абсолютно один.
– Где ты?
– Всё работает нормально, – услышал он голос второго мужчины, – можешь открыть глаза.
Чаки открыл глаза и увидел, что он в том же самом кабинете.
– Где она?
Мужчина едва заметно улыбнулся:
– Иди. Прямо по коридору и направо. Дверь номер двадцать один. Считать умеешь?
– Да.
Чаки встал и, босой, подошёл к бесшумно открывшейся двери, вышел в пустой белый коридор с одинаковыми белыми дверями и пошёл направо.
Семнадцатая.
Девятнадцатая.
Двадцать первая.
Он хотел постучать, но дверь открылась сама.
В белой комнате, на белой кровати сидела солнечноволосая девушка в белой одежде. Она подняла испуганные изумрудные глаза на вошедшего Чаки и тут же бросилась к нему.
– Я знала, – рыдала она, обхватив его за шею и покрывая поцелуями, – я знала, что всё это не сон! Что ты есть! Что мы есть!
Чаки тоже заплакал, схватил её лицо в ладони и, поцеловав в глаза и губы, прошептал:
– Они сказали, что ты меня не помнишь.
– Это я им так сказала, – продолжая плакать, ответила она, – я боялась, что меня сочтут за сумасшедшую и утилизируют.
– Что сделают?
– Утилизируют, как носительницу вредного генома.
– Это как?
– Это страшно…
Двое мужчин наблюдали за встречей Чаки и девушки по голографическому экрану.
– Она нас обманула.
– Да. Не думал, что жительница Киберро способна на обман.
– Он тоже не думал.
– Но он считает эксперимент удавшимся, а то, что их сознания синхронизируются, мы даже предположить не могли.
– По плану?
– Да. Сигма! Приготовить систему!
– Слушаюсь, – мелодично ответила Сигма.
Н-12 и Н-15 шли по огромному зелёному полю навстречу восходящему солнцу, и ветер развевал их волосы.
– Помнишь, я обещал сочинить для тебя песню?
– Да, – ответила она и улыбнулась.
Чаки поцеловал её и тихо запел:
– Волосы цвета солнца, и как изумруды глаза…