Она уже была готова спросить об этом еще раз, когда автобус резко остановился. В передней части кабины без водителя пассажирская дверь открылась с хриплым, гидравлическим шипением.
Джеймс очнулся и начал собирать вещи.
– Ладно. Мы на месте.
Матильда прижалась лицом к грязному окну и увидела точно такой же скучный пейзаж, бесконечно простирающийся во все стороны. Она обернулась к Джеймсу и безучастно на него посмотрела.
– Э, что?
Не обращая на нее внимания, Джеймс вышел из автобуса. Выдохнув, Матильда взвалила на плечи свой рюкзак и поплелась за ним.
Как только она вышла из автобуса, ее ослепил странный свет. Когда зрение наконец-то к ней вернулось, Матильда поняла, что стоит на платформе, расположенной на невероятно высоком прибрежном утесе. Сверкающее солнце освещало кристально чистый голубой океан, по которому вздымались белые гребни волн. Эта картина была в миллион раз лучше, чем сухая жара и кровавая баня, которую они оставили за собой в лагере работорговцев.
Матильда моргнула в благоговейном изумлении перед панорамной красотой, вздымающейся и разбивающейся о скалы.
– Это… это Гавайи? – Матильда поправила свой рюкзак и рассеянно приподняла рубашку над животом в нерешительной попытке освежиться. – Здесь всегда такая парилка?
– Привыкнешь, – буркнул Джеймс.
Матильда только хотела что-то сказать, как вдруг заметила возле помоста четыре статуи. Они даже издалека казались какими-то зловещими. Джеймс без колебаний направился к ним, но Матильда решила держаться позади. Гуманоидные с виду скульптуры возвышались на шесть метров в высоту. Вырезанные из какого-то вида тропического дерева их гротескные огромные лица выглядели скорее жутко, нежели приветливо.
Молчун резким жестом приказал Матильде замереть. Она окинула побережье быстрым взглядом, но заметила только Молчуна и резные фигуры.
– В чем дело? – спросила она.
Стрелок медленно вынул пистолет из кобуры и аккуратно положил его на траву.
– Секундочку. И не двигайся.
На лице Матильды проступили капельки пота. Это из-за жары, уверяет она себя, но по мере того, как Молчун медленно подходил к статуям, ее живот закрутило. Она посмотрела вниз, изучая траву у своих ног, и посреди пышной зелени то тут, то там заметила едва видимые небольшие участки почерневшей травы и выжженные следы от взрывов. Она подняла свой пристальный взгляд на наемника, внезапно осознав, что в основном следы обугленной грязи и сожженного дерна окружают именно то место, где он сейчас стоит.
Матильда открыла было рот, когда глаза на статуях засветились.
Хотя Ведьма сразу же рефлекторно выхватила нож, она поняла, что эту ситуацию с помощью стали не решить. Она неохотно спрятала клинок обратно под одежду, пока статуи уставились на нее.
Девушка почувствовала силу, исходящую из этих глаз. Она закрыла свои глаза, чтобы избежать их пристального взгляда.
Матильда ощущает, как что-то подступает к ее горлу. Не то предупреждение, не то крик. Она…
– Эй, да ладно тебе. Хватит валять дурака.
Открыв глаза, Матильда поняла, что Джеймс уже стоит далеко позади статуй. Он жестом подозвал ее к себе. Она нерешительно побежала, чтобы догнать его, намеренно лавируя между почерневших пятен.
Вблизи возвышающиеся многоликие столбы казались еще более пугающими – даже таинственнее, чем сама жизнь.
Зияющие рты обнажали грубые ряды зазубренных деревянных зубов. Из-за преувеличенных черт лица с широко раскрытыми глазами статуи скорее были похожи на инопланетян, чем на людей. Матильда вдруг осознала, что затаила дыхание, и жадно набрала полные легкие воздуха. Поляну она пробежала, оставляя отвратительные скульптуры позади.
Назад она не оглядывалась.
– Что это за чертовщина?
Джеймс склонил голову набок:
– Хранители Оханы. Система обороны островов. – Джеймс показал рукой на пышный тропический пейзаж вокруг них. – Они защищают последний бастион для полулюдей, идеалистов и всех тех, кто достаточно любопытен, чтобы слить свой разум с машиной…
– Эм, даже не страдай я амнезией, я бы все равно ничего не поняла из твоей тарабарщины.
Джеймс остановился и повернулся к ней лицом.
– Охана – это сеть островов, отделенных от главного узла цифрового мира. Этот изолированный регион в основном населен репликантами – автономными протоколами, которые впитали слишком много эмоций и воспоминаний от людей в Киберсайде.