Если он найдет людей, ему удастся не только позаботиться о провизии, но и, быть может, найти более приемлемый способ передвижения, чем собственные ноги. А может, кто-нибудь подскажет ему, далеко ли до Тейши. До сих пор Слант ориентировался по памяти – мысленно разворачивал перед собой карту континента, которую когда-то показывал ему компьютер. Карта говорила ему, что Тейша лежит где-то на востоке. Больше ничего.
Куда бы ни вела дорога, Слант не только не достиг этого места, но и вообще за целый день пути никого не встретил. На закате он остановился, немного поел, запивая синтетическую еду из потока, бежавшего вдоль «трассы» вот уже несколько километров, и нашел кучу сухих листьев под старым, раскидистым деревом. Для ночлега сойдет, решил он. Погода в это время года еще теплая, костер не понадобится. После тяжелой ночи заснул как убитый, несмотря на то, что небо еще окрашивал закат.
В программу тренингов входило умение вставать, когда потребуется.
Поэтому Слант не просыпаясь проспал до полудня, когда вдруг далекий звук, не похожий на стрекот мелких насекомых вокруг, мгновенно вырвал его из дремы.
Насторожившись, он остался лежать на месте, чтобы не выдать своего присутствия тому. По углу падающего света он определил, который час, а в звуке, разбудившем его, узнал позвякивание стремян и глухой стук копыт.
Тем не менее, прежде чем окончательно проснуться, киборг еще удивлялся некоторое время, почему компьютер не разбудил его раньше.
Затем молчание в ответ на его мысленный вопрос и воспоминания о событиях прошлой ночи вернули ему реальность – компьютер ушел, отключен магами Олмеи, и отныне ему приходится полагаться только на себя.
Копыта стучали совсем близко, потом звук стал стихать. Всадник, кто был он ни бы проехал, не заметив его. Сделав над собой небольшое усилие и сориентировавшись, Слант определил, что всадник движется на запад, в направлении, противоположном его собственному.
Он расслабился: это не страшно. И не стоит волноваться, встретит ли он кого-нибудь еще.
Когда стук копыт совсем стих, Слант сел и потянулся за башмаками. Это привлекло его внимание к ногам: они все еще ныли. Однако он натянул башмак – и тут же поморщился, попытавшись наступить на ногу. Со вторым башмаком было не лучше.
Еще несколько минут киборг просидел на куче из листьев, надеясь, что неприятное ощущение пройдет. Оно не прошло, и Слант спросил себя, действительно ли он хочет идти дальше.
Нет, идти ему совсем не хотелось, но как иначе попасть в Тейшу – или хотя бы куда-нибудь еще?
Может быть, стоит осесть в первом же селении, которое согласится принять его? Тейша все еще на расстоянии почти в половину континента. Что в ней такого, чтобы тащиться в такую даль?
Основным доводом оставался термозаряд в его голове. Даже если ему никогда не удастся запустить двигатель и, следовательно, компьютер, его не больно-то привлекала перспектива прожить всю жизнь с бомбой в черепе. И потом, не стоило сбрасывать со счетов возможность как-то помочь тейшанам и загладить причиненное им зло. Он действительно хочет попасть в Тейшу.
Тут Слант вспомнил стук копыт на дороге и подумал: нужнее всего в его дальнем путешествии именно лошадь. Может быть, догнать всадника и отобрать скакуна?
Нет, этого он делать не станет. Компьютер больше не принуждает его к убийству, а у него самого нет ни малейшего желания причинять зло, тем более убивать. Он знал – старые привычки держатся долго, – что компьютер без раздумья послал бы его за всадником, и он послушался бы без особого протеста. Так просто выбирать изо всех вариантов наиболее логичный, даже если попираешь при этом чьи-то права.
В настоящее же время он может полагаться только на собственные ноги, и нужно выжать из них все возможное. Встав, киборг собрал пожитки и вышел на дорогу, где, и счастью, обнаружил, что при ходьбе боль чувствуется меньше.
Короткий день быстро шел к концу. Как и накануне, Слант время от времени останавливался передохнуть у обочины. Зная, что ноги со временем привыкнут к дороге и болезненно только начало пути, он не видел особой причины перетруждать их.
Он миновал две развилки, каждый раз выбирая дорогу, ведущую восточнее. Однажды неподалеку от дороги он различил среди деревьев деревянную изгородь, но так и не натолкнулся на жилье. Четырежды ему встречались путники. Один раз это был отряд из трех верховых, направлявшийся на запад, затем его миновали два одиноких всадника и еще один небольшой отряд, направлявшийся на восток. Все путешественники были верхом; кавалькаду, направлявшуюся на восток, сопровождали две большие укрытые холстиной повозки. Путники глядели на него с немалой долей любопытства, но никто не заговорил. Он тоже хранил молчание, предпочитая не привлекать внимания к своей персоне.
Когда заалевшее солнце за его спиной стало опускаться за деревья, он снова остановился на ночлег. Отыскав очередную кучу листьев, он даже не позаботился уйти подальше от обочины дороги. Каждый, кого он до сих пор встречал, если и не был настроен дружелюбно, то и враждебности не проявлял.
А потому пробуждение на рассвете от покалывания в бок мечом оказалось особенно неприятным сюрпризом.
Как всегда, он собрался, еще не открыв глаза, и сквозь приоткрытые веки увидел огромного бородача с длинными висячими усами. За ним были еще двое верхом, третья лошадь стояла без всадника.
Ситуация была не из чрезвычайных, и Слант не стал передавать контроль над ней коммандос, живущему в нем.
– Что тебе нужно? – только и спросил он.
– А что у тебя есть? – человек с мечом ухмыльнулся, и усы его при этом дернулись вверх.
– Ничего ценного.
– Не верю.
– Это правда тем не менее.
– Мы сами в этом убедимся – и мне, в сущности, все равно, ты ли мне поможешь, или я обыщу труп. Трупы обычно тяжелы и неудобны, зато не спорят.
– Ты меня убьешь, если я откажусь?
– Вот именно, – и бандит в подтверждение своих слов снова ткнул его мечом.
Тут Слант позволил коммандос взять ситуацию под контроль. Тело его откатилось в сторону, подальше от бандита и его меча. К тому времени, когда он завершил кувырок, пистолет уже оказался у него в руке, и, не успел его противник опомниться, он дважды выстрелил.
Эта пушка была ему непривычна, и в первый раз киборг промахнулся, зато вторая пуля задела одного из всадников. Прицелившись несколько ниже, он попал человеку в горло, заставив его откинуться назад, захлебываясь собственной кровью. Третий бандит натянул поводья и схватился за плечо, но каким-то образом ему удалось удержаться в седле. Он не делал никаких угрожающих движений, потому остался в живых.
Заржав, лошади вскинули головы, но не сбежали. Они, очевидно, давно привыкли к грубым звукам, вроде звона металла и криков боли.
Двигаясь чисто автоматически, Слант выдернул из пушки пустую обойму и, отбросив ее в сторону, зарядил следующую. Со снарком в руке он осторожно приблизился к поверженному бандиту и, придавив ногой к земле его руки, внимательно осмотрел, время от времени бросая угрожающие взгляды в сторону второго.
Для раненого не оставалось уже никакой надежды. Пройдя сквозь горло, пуля застряла в позвоночнике. Он был еще в сознании, но с каждой минутой терял все больше крови, и без немедленной госпитализации – но о какой больнице могла идти речь на этой отсталой планете! – у него не было ни единого шанса выжить. Его широко открытые глаза застыли, уставившись в одну точку, при каждом вздохе изо рта выливалась тонкая струйка крови.
Слант отошел прочь. Бородачу нельзя было помочь ничем, разве что прикончить его поскорее, а киборгу еще предстояло позаботиться об остальных.
Он повернулся к лошадям. Человек, застывший в седле, продолжал во все глаза глядеть на него, держась за плечо, и Слант приказал:
– Не двигайся. Стой, где стоишь, и я тебя не трону.