Персиваль подал знак: пора. Быстрым шагом они вышли на улицу, вошли в здание вокзала – полицейский лишь мазнул по ним взглядом: люди без баулов и сумок его не интересовали – и подошли к вагону, когда проводник уже готов был закрыть дверь.
Андре закричал ему:
– Стойте! Месье, мы уже идём! – и метров за десять до вагона, окончательно решившись, нажал на кнопку в кармане. Его куртка, надетая на Персиваля, начала сдавливать тому грудь, лишая возможности дышать. Сперва Персиваль ничего не понял, подумав, что зацепился за что-то одеждой, хотел окликнуть товарища, уже бежавшего впереди, чтобы не упустить поезд, но воздуха хватило лишь на сдавленный всхлип. Он увидел, как Андре, не оборачиваясь, вскочил в вагон, и дверь почему-то сразу закрылась, словно проводник не желал видеть, как Персиваль, лишившись остатков воздуха в лёгких, падает на мокрый асфальт. Прежде чем потерять сознание, Персиваль успел подумать: «Наверное, его куртка настроена на тело хозяина… Как он мог забыть…»
Куртка медленно продолжала сжиматься, ломая рёбра человеку, который был не так уж и виноват. Заметив неладное, к нему не спеша направлялся полицейский.
В поезде было тепло. Роберт, лёжа на верхней полке, медитировал. В дальнем конце вагона шумели цыгане, отвлекая его от мрачных мыслей.
Якобсон
«Труунь ту́руту́рунь ту́рунь туунь туруту́нь…» – из динамиков самолёта донеслась какая-то знакомая мелодия, прервав сон. Алексей открыл глаза и усмехнулся: найти бы наконец сонник, да почитать, к чему снятся конденсаторы… Сон тут же испарился, уступив место тревоге.
Сигнал к чаепитию предвещал что-то недоброе. Алексей внимательно посмотрел на соседа. В начале полёта рядом сидела какая-то женщина, обижавшаяся на него из-за того, что Алекс был не в настроении рассказывать про своих родственников; видимо она ушла, пока Якобсон спал. Новый сосед дремал, прикрывшись буклетом авиакомпании. Из-под буклета виднелись неопрятные седеющие волосы. Шея был красной, подбородок покрыт оспинами. Якобсон не удивился бы, если бы от этого типа несло перегаром. Он опустил взгляд ниже: потёртые штаны, которые некогда были классическими брюками. Не то хиппи-пенсионер, не то… Алексей остановился на том, если его пропустили на самолёт, то он по крайней мере не пьян.
Музыка смолкла, так и не заставив соседа пошевелиться. По проходу шла стюардесса, перед нею на одном колесе балансировала тележка с едой. Алекс вздохнул: он примерно представлял, как она работает и даже мог, наверное, определённой жестикуляцией заставить её потерять равновесие. Профдеформация, чтоб её… Стюардесса, не останавливаясь, шла мимо рядов. Якобсон загадал про себя: если по какой-то причине она задержится рядом с ним, значит, его приключения на сегодня не окончились.
Проходя мимо их ряда, невысокая брюнетка восточной внешности в униформе авиакомпании – блёкло-зелёном пиджаке и того же цвета трусиках, – остановилась, глядя куда-то поверх Алекса. Одной рукой она придержала тележку с напитками, отчего та, слегка наклонившись, развернулась прямо к сиденьям. Алекс замер; сосущее чувство тревоги усилилось. Несколько секунд он гипнотизировал тележку взглядом, наконец она укатилась, направляемая рукой девушки.
Через несколько минут стюардесса, раздавая чай с блинчиками, прошла обратно. Но Алексу было уже не до еды. Он паниковал.
Чёрт! Стюардесса не должна была остановиться рядом с ним. Собственно говоря, она могла и не идти по салону, а лишь проследить со своего места, как робот-поднос справляется с обязанностями. Пока он думал об этом, завтрак уже закончился, пассажиры шуршали бумажными тарелками, запихивая их в утилизаторы. Сомнений почти не оставалось, Якобсона искали. Могли, конечно, искать его соседа (тот мог бы оказаться наркобароном; или – Алексей ещё раз посмотрел на торчащие вокруг лысины волосы – дебоширом-рецидивистом) или сбежавшую соседку, но Алексей был уверен: искали именно его. И эта брюнетка наверняка делала фото, не доверяя видеофиксации на входе. Оставалась вероятность, что ищут (он скосил глаза на визу, к которой был подклеен билет) Е. Е. Диновца, но верить в это было слишком опасным. На всякий случай он попытался связаться со своим домашним резервным сервером, однако связь на самолёте отсутствовала. Алекс обречённо огляделся. Выключенная связь – явно мера предосторожности против техника Якобсона, а не счетовода-озеленителя Диновца. Так или иначе, вряд ли самолёт будут разворачивать, тем более, что, сидя у иллюминатора, он сможет это заметить. Хвосты он подчистил… Если его искали не в связи с Барковым и – он вздрогнул – не в связи с мальчиком, то, может, возникли вопросы по пропаже его данных в отделе? Чувство реальности оставляло его, хотелось плакать: он слишком хорошо понимал, что готовиться следует к худшему. Как можно сбежать с самолёта? В памяти всплыли отрывки из фильмов – люди прятались в туалете перед посадкой, в отсеке для шасси (интересно, хотя бы теоретически при этом можно выжить? На себе Алекс проверять не хотел)… Всё это ерунда. От силовиков, это Якобсон понимал, он убежать не сумеет. Попросту нет ни опыта, ни сил. Следовало искать другой путь. Хотя он и не был оператором, но долгие поиски дали ему в своё время козырь; но использовать его он будет лишь в крайнем случае. Информация, которой он обладал, с равной степенью вероятности могла как спасти его, так и послужить смертным приговором.