— Это был клоун. Оборотни одели на себя личины убитых. Как же они тебя не тронули?
Внезапно сбоку, на границе пары страшно склепанных листов жести, где Антон был уверен, ничего нет кроме грубого сварного шва, со скрежетом отворилась крохотная калитка, выпуская довольно отвратительного на вид горбатого карлика.
Рост он имел не более метра. Одет в грязный полосатый халат, рассчитанный на нормальный рост, и полы которого волочатся по земле. Лицо можно было бы назвать лицом ребенка, если бы не дико растущая борода. На груди шамана наряду с уже известными барабаном и губной гармошкой висели гусли с прогнутой декой, глиняные свистульки и бог знает что еще.
— Думаешь, я их пустил? — Лицо шамана было непроницаемо, как показали дальнейшие события, этот человек не умел улыбаться. — Что я клоунов отличить не могу? — Внимательно оглядев Антона, он сказал. — Вижу, ты настоящий воин. Меня зовут Емелех. Скажи-ка, смелый воин, не видели ли твои люди в долине Веселого монаха.
Антон ответил, что нет.
— Ваше счастье, иначе никто из вас не ушел бы живым, — самодовольно бросил Емелех. — Это вам не с паршивыми оборотнями драться.
— В доме ты один?
— Один. Если хочешь на постой определиться, то скажи сначала, чем платить собираешься?
Упоминание о прихваченном мегалакском золоте оставило Емелеха спокойным, зато, когда упоминание Антоном хрустального шара, который он сам не зная, зачем прихватил, заставило глаза шамана разгореться. Он попросил его показать и долго с вожделением вертел в руках посверкивающий всеми гранями хрусталь. Хотя Антон готов был поставить золотой пиастр против рваного контрацептива, что в жадных руках шамана шар стал сверкать меньше, потускнел.
Емелех поспешил спрятать шар за пазуху и, что-то бурча под заросший мохом по самые уши нос, полез в калитку. Сделав знак своим, Антон последовал за ним.
Во дворе стоял дом, довольно обширных размеров, не сказать, что карлик живет, но все равно похожий на конуру, потому что был скроен из пригнанных друг к другу оцинкованных листов. Разных размеров окна были грубо вырезаны и закрыты целлофаном, почему-то порванным.
От созерцания Антона отвлекли стоны Волобуева, пролазившего, вернее, застрявшего в калитке. Он хотел дать ему руку, но силач лишь молча помотал головой. Сталь за его спиной стал выворачиваться, словно распускающийся бутон, и богатырь вполз внутрь, втаскивая за собой коня за хвост. В мониторах того то и дело возникали надписи, украшенные многочисленными восклицательными знаками.
Замыкал шествие напряженно озирающийся Куцый. Поведение парня начинало внушать серьезные опасения. Куцый слишком уверовал в свою незаменимость и буквально помешался на проблемах личной безопасности. Он готов был видеть впереди кого угодно, ребенка, женщину, только не себя.
А кто сказал, что сзади безопаснее?
— Калитку за собой закрой, — велел Антон и почуял неладное, когда Куцый начал недоуменно озираться.
Потому сзади не было никакой калитки, а имел место все тот же изуродованный тяжелыми швами от серпера железный монстр.
Здесь надо держать ухо востро, решил Антон.
Внутри странный дом тоже оказался весь из железа. Комната, куда они вошли вслед за Емелехом, имела недопустимо низкий потолок, Антон успел наклониться, а Волобуев не успел и погнул притолоку.
Спецназовец огляделся. Комната была одна, она же кухня с печкой-буржуйкой.
Второго этажа и подпола не имелось.
Посреди комнаты стоял стол, тоже железный и довольно странный, весь на болтах, похоже, складной.
Емелех выставил в качестве угощения большую миску с мясом и двухлитровый штоф.
Ложка, стакан, миска-все было в единственном экземпляре. Похоже, Емелех до их прихода не подозревал о существовании гостей.
Когда сели за стол, Волобуев как раз уперся головой в потолок.
— В самый раз, — удовлетворенно констатировал он и потянулся за мясом.
— Остановись, — сказал Антон. — Негоже без хозяина со стола вкушать.
— Ешьте, чего уж, — Емелех сделал движение, будто намереваясь выйти.
Антон тоже сделал движение и, вынув паузер, положил рядом с собой на стол.
Оружие так себе, точнее будет сказано, дрянь оружие, ближний бой, даже бронежилет не пробивает, да и зарядов нет, но для устрашения пойдет.
Емелех вернулся, откушал мясца, хватил стакан, потянулся за вторым, но Волобуев стакан отнял, налил до краев, провозгласил:
— За доверие, — и выпил, даже не выпил, проглотил.
Ели и пили много. Антон столько всего пережил за последнее время, что сам не понимал до этого, что же ему не хватало. Оказалось, выпивки.
Спирт жег биологическое нутро, процессор же наоборот окутывала прохладная, окутывающая неприглядную действительность, мгла.
— Хорошо сидим, Ледокол, — донесся из мглы голос Волобуева. — Вот слушай еще анекдот. Идут два клоуна по Перегону…
Анекдотов было много. Антон смеялся часто и охотно, не дослушав до конца. Новый взрыв веселья вызвала попытка Куцего облегчиться через окно.
— Что ж ты делаешь, ирод, — взмолился Емелех. — Выйди во двор.
— А может, там клоун, — возразил тот, не прекращая своего занятия.
— Да какой клоун! Забор заговоренный, таракан не пролезет, не то, что клоун.
— Вон он, руку тянет! — Возопил Волобуев, Куцый от неожиданности повалился со спущенными штанами с подоконника, вызвав новый взрыв хохота.
Емелех уже постелил на полу, и Антон начал было уже приподниматься от стола, но тут перед ним оказалась непочатая бутыль, и Волобуев как бы невзначай спросил:
— Ну что, Ледокол, слабо меня перепить?
Великан смотрел хитро, как-будто и не пил до этого вовсе. "Что он, гад, на пол что ли выливал?" — подумал еще Антон. "Убить его мало за напрасный перевод ценного продукта". Пить было нежелательно, ночь коротка, набраться силенок не мешало, а не утомительные марафоны устраивать, после которых еще и голова треском трещит.
— Наливай, — кивнул Антон, и силач стал наливать.
"Я тебе покажу ледокол", — решил он. И показал.
Он плохо помнил, что было после этого. Он даже не помнил, как пил. Спустя какое-то время какой-то посторонний грохот привел его в себя.
Он обнаружил себя задумчиво сидящим с куском мяса в руке, причем по необъятности последнего надкуса было видно, что кусал явно не он. Напротив стояла пустая бутыль, а еще чуть подалее на полу растянулся и богатырски храпел Волобуев.
Будто ждавший этого момента и появившийся неведомо откуда, Емелех пытался поднять силача. Ощущалось, что работку он выбрал себе не по силам.
Антон встал, вскинул Волобуева на плечо и спросил:
— Куда его?
— Да на второй этаж, — охотно ответил Емелех. — Там вам удобнее будет.
Недобрый огонек сверкнул вдруг в его глазах, но сам старик выглядел веселым, даже озорным. Таким он не нравился Антону даже больше, чем угрюмым, но он сделал вид, что настолько пьян, что уже ничего не замечает.
— Показывай дорогу, дед, — и он пошел вслед за Емелехом по ржавой лестнице наверх.
— Притомился, воин? — Ворковал шаман. — Пришла пора и отдохнуть.
Когда Антон покачнулся, Емелех его участливо поддержал:
— Не зашибся?
— Не зашибся, не зашибся, — проворчал спецназовец. — Понастроил тут, тебе б только на бубне стучать.
Они поднялись в темную каморку с маленьким окном и с одной единственной панцирной койкой. Антон довольно грубо свалил на нее силача. Потом рывком вытащил из-под него подушку, бросил на пол и упал сам.
— Покойной ночи, ребятки, — пропел шаман и притворил дверь, которая при этом даже не скрипнула.
— Тебе того же, папаша, — пожелал спецназовец. — Не кашляй.
Он прислушался, надеясь услышать шаги или скрип лестницы, но не услышал ничего.
Ему показалось, что шаман никуда и не уходил, а продолжает стоять у двери, затаившись и терпеливо ожидая, пока они уснут.
Утонченный, как у барса, слух позволил различить спецназовцу некий тонкий писк, живо напомнивший ему шум пневматики, и тотчас шаги шамана донеслись уже снизу, с первого этажа.