Прежде всего, за удвоение органов в женском теле выступила практически вся молодежь. Хватит уединяться, пора жить шведскими семьями! И потом, это же в два раза больше ощущений и секса. Хотим двойную радость! К ним же примкнули многочисленные отряды из сообщества изгоев. Проститутки, которые просто бесились от желания поскорее удвоить свои возможности и получать за один сеанс двойную оплату. Трансвеститы, которые просто мечтали заполучить именно в том самом месте, желанную, ими и их поклонниками, вагину. И при этом они не забывали, что их причинное место оставалось и только смещалось подальше и выше. Что было для них очень удобно, как они говорили. А так же различные производители женских товаров и одежды. Особенно тех, кто тут же принялся разрабатывать удвоенные по длине и форме прокладки и трусики. Они тут же почувствовали удвоение прибыли и капиталов от предложения ими на рынке совершенно новых, более удлиненных товаров. А так же их поддержали производители мебели, особенно мягкой. Ведь все изменялось по форме, и потребовались более удобные кресла, стулья и диваны. И еще, много чего и сколько.
Профессор даже не мог представить себе, что могла натворить, в целом мире, такая разновидность женщин с двойными вагинами. Их тут же окрестили дуплетками, дотошные журналисты.
Уже подходя к своему дому, он увидел огромную толпу людей перед оградой, от обоих лагерей, приверженцев и их противников. Они шумели, вступали в споры и потасовки, а полиция старалась не допустить между ними разборок. Она оцепила подходы к ограде его участка перед домом и ели сдерживала разгоряченных митингующих.
Профессор отыскал во всей этой массе людей начальника полиции и принялся его горячо благодарить за проявленную им заботу о его безопасности. На что начальник полиции ответил, что он бы с удовольствием надрал бы профессору задницу, за эту паршивую операцию, которая наделала столько шуму и переполоха в окружающем обществе. И, что он, вместо того, чтобы проводить время с семьей вынужден тут торчать, сдерживая желающих выяснить отношения между собой. А впрочем, добавил он, и тех, кто бы лично принес профессору свое почтение и донес бы ему свое мнение.
— Так, что благодарите судьбу, уважаемый профессор, что я и мои ребята здесь оказались раньше, чем все те, о ком я вам говорил, и что тогда бы могло случиться с вами и вашей лабораторией!
На газоне, за оградой, валялись букеты цветов, красивые открытки неизвестных поклонников и поклонниц, вперемешку с самодельными плакатами. На них он увидел свое лицо в широкой улыбке и, подхватив один из них, рассмотрел его уже дома. Теперь-то он увидел, что придумали эти шутники. Вместо его рта, на плакате, в улыбке расплывалась вагина!
— А ведь, действительно, все это смешно и забавно! — Пробурчал себе под нос профессор.
— Я никак не мог представить себе, что мое детище будет пользоваться такой популярностью и успехом! Ай, да профессор! Ай, да шельма! — Так похвалил он себя.
Так и заснул он под этот гул голосов и выкрики недовольных демонстрантов.
Глава 9. Неожиданная благодарность
На следующее утро ему предстояло встретиться с членами сенатской комиссии, назначенной в экстренном порядке по данному случаю и общественному резонансу.
Из-за наплыва участников, слушания пришлось дважды переносить во все большие аудитории. Наконец они состоялись.
Зал замирал при опросах свидетелей и самой пострадавшей Марии. Так они ее представляли. Но когда ей предоставили слово, то она вопреки, уже было сложившемуся мнению о профессоре, как о маньяке и монстре, заявила, что профессор не только ее изуродовал, а наоборот, он сделал ее жизнь совершенной иной и она за это ему благодарна. Зал взревел от ее откровенного признания. Потом еще более получаса председатель комиссии уточнял у Марии детали и нюансы ее заявления. В конце, концов, председатель поставил перед ней один принципиальный и самый важный вопрос.
— Скажите, госпожа Мария! У вас, в связи совсем происходящим с вами, есть претензии к профессору? Если, есть, то скажите о них и всем нам!