Женя вернулся домой тихий и грустный. Он больше не читал газет с карандашом в руках и никуда не ездил.
На целый день уходил он в соседний поселок в поисках черной работы и каждый вечер, молча, отдавал жене 150 тяжело заработанных шекелей.
Верочке удалось устроиться в гостиницу, куда только что привезли из Эфиопии темнокожих евреев. Неизвестно, чувствовала ли она себя белой госпожой, убирая за ними мусор и отмывая грязь в унитазах, но зарплата стабильно заходила на их совместный с Женей счет.
Два месяца все было чинно и благородно. За наличные деньги, которые приносил Женя, Верочка купила кое-что из одежды, обуви и посуды. Ведь людям, приехавшим в другую страну с двумя чемоданами, столько надо приобрести. Деньги с банковского счета она не снимала. Копила, чтобы расплатиться с кибуцем. И вот день расплаты настал… Утром веселая Верочка уехала в банк за деньгами, а уже днем кибуцники услышали из их домика крики, звон посуды и рыдания…
Банковский счет оказался пустым! Ежедневно Женя снимал со счета по двести шекелей.
– Ты отдавал мне только сто пятьдесят, где оставшиеся пятьдесят шекелей? – вопила обезумевшая «белая госпожа».
– На них я пил пиво и обедал, надо же мне было что-то делать весь день, – оправдывался Женя.
Новый виток напряженности
После того как Гарри перевел кибуц на йоговское питание, «русские семьи» стали получать продукты сухим пайком. В назначенный день, в назначенный час подошли Лена и Вера к продуктовому складу возле столовой и покорно сели на скамейку в ожидании Гарри. К этому времени они уже хорошо знали слова «совланут» и «леат-леат», а также народную поговорку, что израильтянин не опаздывает только тогда, когда не приходит совсем.
Чтобы скоротать время, подружки завели профессиональный разговор, обсуждая проблемы на работе.
– Моя хозяйка требует, чтоб я хлорку выливала на ершик, а потом терла им унитаз. Говорит, так экономнее, – начала Лена.
– Что за бред?! – Живо откликнулась Верочка. – Я лью хлор прямо в унитаз, а потом тру щеткой.
– Вот-вот, бред, ты правильно заметила. Она, вообще, сложный человек. Недавно протянула в спальню шланг, поливает из него пол и стены, а меня заставляет сгребать воду в специальную дырку в полу.
– Дикари! Они здесь все дикари! А помнишь, как она спрашивала тебя, есть ли у тебя высшее образование? Видите ли, у них все работники с высшим образованием, и посудомойка в их частном кафе, и рабочие в их гараже, а теперь вот и уборщица!
– А сама-то, сама! – подхватила Лена. – Села в свой мерседес за покупками ехать, штаны на коленках вытянуты, майка мятая, а на ногах, не поверишь, – шлепанцы! О прическе и макияже вообще молчу. А у нас, в совхозе «Октябрьский» на Камчатке женщины в магазин не выходили без того, чтобы губки не подкрасить. Да что там губки, на каблучках по досточкам бежали в весеннюю слякоть. А тут в шлепках на мерседесе!
– Дикари, все они здесь дикари. У меня тоже на работе весело. Вчера одну эфиопку ловили. У них традиция такая во время месячных из дома уходить, типа грязная она. Ну и убежала женщина, еще младенца своего прихватила, чтобы грудью кормить. Спряталась в зарослях между улицей Герцль и проспектом Бен-Гуриона. Еле нашли!
– Ну, а что они, вообще, за люди – эти эфиопы? – с любопытством спросила Лена.
– Да так, люди, как люди. Иврит учить не хотят. Ульпан прогуливают. В общем, нормальные люди, сидят целыми днями на полу, кофе пьют… Меня угощали, очень крепкий кофе и еда вся очень острая.
– А мне хозяйка говорит: «Делай перерыв, пей кофе, бери из холодильника и с полочек все, что хочешь». Ну, я и взяла недавно печенье к кофейку. Чувствую, странные они такие на вкус. Пригляделась к пакету, а это собачий корм. Представь!
– Это я как раз легко представляю. Я вот только не могу понять, куда это Гарри сегодня делся! Уже сорок минут его ждем. Ведь договаривались, один час в неделю без медитаций и релаксации. Где его носит, черт возьми!
И, окончательно потеряв свой «савланут», проголодавшиеся подруги пошли на поиски «кормильца» .
Кибуц жил своей обычной жизнью. Амирам подстригал розы. Бени с несколькими последователями, скрутившись в позе лотоса, пребывали в глубокой нирване. Анат и Арье любовно ворковали друг с другом, примостившись на бортике песочницы, где играла их дочка. Все три «груши», Сарит, Дорит и Аяла, сидели прямо на асфальтовой дорожке и пили кофе. Все были на своих местах, и никто не видел Гарри. Правда, Амирам с загадочной улыбкой высказал предположение, что председатель кибуца скорее всего у себя дома.