Постепенно насмерть перепуганная женщина, прижимающая к груди своих детей, начинает понимать, что сирена воет вовсе не потому, что началась война, и даже не из-за террориста, проникшего на территорию кибуца. Это хитроумное изобретение оповещает, что у кур на птицеферме кончились вода и корм. Но куры могут жить несколько дней без еды и несколько часов без питья. Поэтому: «савланут» и «леат– леат». Не надо сразу же бежать в курятник, а можно спокойно допить чашечку кофе и дочитать газету.
Вечер. Дети спят. Моя героиня (как удобно писать о себе в третьем лице!) в салоне своего домика пишет письмо своим родителям. В ванной моется муж подруги Лены. А в спальне на сохнутовской2 кровати дремлет муж Верунчика. Нет, у моей героини нет проблем с нравственностью, но, что еще важнее, у нее нет проблем и с электричеством. (По договору с кибуцем только у нее одной в сумму оплаты за жилье входят электричество и вода. Ей повезло. Те, кто приехал позже, за свет платят по счетчику). За окнами холод, ветер, дождь обогреватели работают на полную «катушку». В целях экономии было принято решение всем греться в доме с бесплатным электричеством. Лена и Верунчик сидят в салоне, укутавшись поверх курток в одеяла.
– О чем ты только пишешь в письмах? – Возмущается Лена. – Я уже третий месяц пишу маме письмо и не могу никак его закончить. Она с ума там сходит! А напиши ей правду, она уж точно сляжет!
– Лично я рассказываю в письмах о природе и местных нравах.
– Дай списать! – просит Лена.
– Диктую: « Дорогие мама и папа, как бы я хотела, чтобы вы увидели красоту Кинерета, как в нем отражается луна, оставляя на воде белый длинный хвост … Вчера я любовалась сосновым лесом, где в подлеске вместо кустов малины и черники растут кактусы. Но не чудо ли! Опунция называется здесь «сабра», и это не маленький кактус в горшочке, а огромный колючий лопух».
– О чем другом я могу им рассказать?! – вдруг кричит моя героиня. – О том, что я четыре месяца считала счастьем убирать в гостинице за эфиопами?!3 Но и оттуда меня уволили из-за подонка администратора. О том, что сейчас я убираю трехэтажные виллы, а денег не хватает даже на то, чтобы купить ребенку теплые носки?! А у ребенка воспаление легких, и с температурой сорок нас из больницы выгнали домой. А потом я занимала у вас деньги на антибиотики и на попутках ехала в город за лекарством. О том…
– Хватит! – перебила Лена. – Знаем. Диктуй, что дальше мы должны писать с Верунчиком.
– «Милые мои, вы даже не можете себе представить, что наши комнатные цветы: бегония и герань растут здесь на воле! И цветут почти весь год…»
– «Ненаглядные мои! А седьмого ноября кибуцники устроили коммунистический утренник и заставили нас петь комсомольские песни. Стоило ли ради этого уезжать в Израиль! А мы – несколько «русских семей» – тоже готовим им сюрприз на Новый год с Дедом Морозом и детскими подарками». Забегая вперед, скажу, что сюрприз нам удался на славу: нас чуть не выгнали из кибуца».
Ханука. Каникулы. В честь праздника семья спустилась с гор и по оживленной Хайфе направляется в автобусе к Марине в гости! Пожилая женщина уступает детям место у окна, ласково смотрит на них и вдруг открывает кошелек и дает каждому по десять шекелей! «Хаг Ханука самеах» (Радостного праздника), – поздравляет женщина и замечает, как лицо молодой матери краснеет от смущения, а на глазах выступают слезы.
– Спасибо, у нас все есть, не надо денег.
– Это ханукальные деньги, на Хануку детям принято дарить деньги!
Пассажиры автобуса пытаются объяснить этой бестолковой «русской», что на Хануку взрослые дарят детям деньги. Пора бы знать хоть какие-то традиции. Но куда там. Мамаша хватает детей и выскакивает на остановке.
Так двадцать пять лет назад я выскочила из автобуса из-за чувства неловкости, растерянности и стыда. Но и поныне те же чувства не позволяют мне вести повествование от первого лица. Мне больно даже описывать эту молодую женщину в нелепом желтом плаще, за которой я спряталась в первых зарисовках. Поэтому я оставлю свою героиню с ее двумя малолетними детьми на остановке. И буду продолжать повествование без нее, как без нее продолжал свой путь автобус в тот праздничный день двадцать пять лет назад.
Дом первый
Мы приехали в Израиль в разгар так называемой «Большой Алии», когда сотни тысяч человек вырвались из приоткрытых границ измученного перестройкой Советского Союза и, не достучавшись в запертую дверь Америки, свернули в Израиль. Каждый из них провел несколько часов в самолете в статусе ЧБГ на ПМЖ («человек без гражданства на постоянное место жительства») – так было написано в наших документах. Незабываемое чувство свободы, смешанное с чувством нереальности происходящего. В переполненном аэропорту Бен Гурион мы без промедлений получили гражданство Израиля и «корзину» – небольшую финансовую помощь.
2
«Сохнутовские кровати» – набор мебели, который продавался со скидкой для новых репатриантов.