— Вы лучшие из всех кого я встречала, можете превзойти отряд Какаши. Я горжусь вами. Вы справитесь с этим экзаменом. — Заявила Мидзуки улыбаясь во все тридцать два. — Я прибуду сразу перед началом, у меня еще совместная миссия с Конохой, так что увидимся уже в Листе. — Лаитреаль кивнула. Ей, с одной стороны, было немного страшновато, ведь это первый раз, когда она и ее друзья покидают деревню одни, без сопровождения. С другой же стороны, они уже не дети, они шиноби Водоворота и должны вести себя соответствующе.
-Лаитреаль, Хидзу, Хикари. — Услышав свои имена, дети обернулись и посмотрели на стоящего в тени дерева Узукаге. До этого его никто не видел, и когда он пришел никто не мог точно сказать. Правитель Водоворота прикрывал глаза, щурясь от ярких лучей солнца.
— Вернитесь живыми, не важно, сдадите вы экзамен или нет. Жители Водоворота привязались к вам. — На этих словах он растворился в дыму.
— Нас только что признали, как достойных шиноби? — Спросила Хикари.
— Похоже на то. — Улыбнулась Лаитреаль. После того разговора она и Наир стали чаще проводить время вместе, и Узукаге рассказывал о клановых техниках, как Удзумаки так и Кицу. Девочка была счастлива и впитывала новые знания как губка, в то время как ее дед нашел того, кому мог передать свой опыт и знания.
— Ладно, дамочки. Идем, что ли. — Вернул всех в реальность Хидзу. И отряд поднялся на шхуну, которая унесла их в даль, скрываясь за водоворотами, а потом и в тумане.
Путь в Скрытый Лист занял два дня. Чем ближе они подходили к Конохе, тем больше на пути небольшого отряда встречались шиноби из других деревень. Они с интересом рассматривали символ Водоворота. Некоторые из них бросали колкие замечания в адрес детей. Многие с явной враждой смотрели и пытались взглядом уничтожить противников, чтобы они даже до Конохи не успели дойти.
— Я чувствую нависшую угрозу. — Прошептал Хидзу, особо ни к кому не обращаясь. — Нужно быть осторожными. — На этих словах девочки кивнули и, ускорив шаг, начали приближаться к воротам Конохогакуре. Там Хикари увидела знакомый силуэт и копну иссиня-чёрных волос.
— Саске! — помахала девочка рукой, приземляясь рядом с другом, Лаитреаль и Хидзу проделали тоже самое.
— Здравствуй. — Поздоровался Учиха и с удивлением спросил: — А почему вы здесь?
— Как это почему? — Возмутился Хидзу. — Мы пришли сдавать экзамен на чуунина.
— Что? — удивился Саске и нахмурился.
— Интересно, всем сообщили, что проходит экзамен, а про своих шиноби забыли. — Засмеялась Лаитреаль, и похлопав мальчика по плечу, сказала: — Проведешь нас к вашему Каге?
— Да, без проблем. — Согласился Саске, при этом хмурясь. Ему явно не нравился тот факт, что он не знал о предстоящем мероприятии. Тем не менее, спустя пару секунд четверка шиноби уже вовсю делилась новостями друг с другом.
Коноха кардинально отличалась от Водоворота. Во-первых, она находилась на равнине и единственной большой возвышенностью был барельеф с изображением всех Каге деревни Листа. Там были небольшие холмики, но не было вулканов и удивительного микса растений, которые присутствовали в Водовороте. В Конохе росли в основном лиственные деревья. Здесь не было хвойных лесов в том количестве, которое было в Водовороте, не было дивных папоротниковидных растений, которые чаще росли в тропиках. В Конохе было меньше водопадов. Здесь в основном были озера и небольшие речушки. Если Узушиогакуре притягивала своей таинственностью, то Конохогакуре затягивала своей легкостью. Казалось, что в этой светлой и дружелюбной деревни просто не могло быть никаких тайн и загадок. Это место было идеальным для умиротворения и медитации. Здесь не просыпался дух авантюризма и поиска приключений, не хотелось разгадать сразу все тайны, и изучить труднодоступные места. Водоворот был мистическим, непредсказуемым, загадочным. В то время как Коноха была легкой, ветреной, и свободной. Лаитреаль нравилась эта деревня, так же как и Водоворот, но вторая ей больше подходила по духу.
Архитектура Конохогакуре тоже отличалась от той, к которой привыкла златовласка и ее команда. Здесь люди не старались создавать свои дома как часть природы или ее дополнение. Это были небольшие постройки круглой либо прямоугольной формы, сделанные в основном из дерева или бетона. В этой деревне никто не воспринимал природу как часть самих себя. Ее воспринимали, как отдельный организм, который защищал местных жителей от врагов, скрывая их в глубинах лесов.
Завернув за угол одного из таких домов Конохи, шиноби Водоворота и их сопровождающий Саске увидели довольно интересную картину. Парень в черном комбинезоне и с каким-то свертком за спиной держит за ворот маленького мальчика лет шести. Лицо парня было разукрашено какими-то фиолетовыми узорами что-то в духе «боевой раскраски». На лбу красовался протектор Деревни скрытой в Песке. Рядом с ним с насмешливой и немного надменной улыбкой стояла девочка с пшеничного цвета волосами, собранными в забавные четыре хвостика, опираясь на длинный веер. Девочка была явно старше всех присутствующих на год, а может и на два. Ее нефритовые глаза были полны издевательских искорок. Ей явно было любопытно, чем же закончится эта потасовка. Она не видела здесь соперников для себя, все казалось недостойным ее. Лаитреаль про себя отметила, что эта особа, по характеру, очень прямолинейна и не потерпит к себе неуважительного обращения, но сама себе может позволить многое. Она тоже была из деревни Песка, об этом говорил протектор на ее шее.
Пока Лаитреаль рассматривала незнакомцев, Наруто, закрывал собой еще двоих детей и Сакуру, при этом он активно размахивал руками и что-то кричал. Ситуация явно перерастала в драку, Саске и Хидзу посмотрели друг на друга и подойдя ближе сказали:
— Отпусти мальчонку. — Лаитреаль и Хикари подошли следом и тут Удзумаки сложилась по полам при этом закрывая нос и рот рукой.
— Черт, как же вы воняете! — Прохрипела девочка.
— Что?! — Раздался вопли пшеничноволосой кунаичи, Хикари и Сакуры одновременно. Казалось, они втроем могут разорвать барабанные перепонки получше любого звукового ниндзюцу. Нужно посоветовать Какаши, взять их на миссию по отпугиванию летучих мышей. Мысленно чертыхнувшись на ситуацию вообще и реакцию девочек в частности, кое-как выпрямившись, но продолжая прикрывать нос и рот рукой, Лаитреаль посмотрела на своих друзей и сказала:
— Да не вы, а вот они. — И на последних словах указала на парня с девушкой из другой деревни.
— Слышь, подруга, тебе жить надоело? — Завелся парень в черном капюшоне, свободной рукой доставая оружие.
— А ты давно кровь с себя смывал? — Парировала Лаитреаль. Увидев замешательства на лицах шиноби, девочка обреченно закатила глаза и холодно проговорила: — Вы двое пахните кровью. Но здесь есть источник который пахнет еще сильнее. — И втянув в себя воздух, Кицуне развернулась, при этом чуть не столкнувшись лбом с каким-то мальчиком.
Удушающий запах крови вызывал рвотный рефлекс, поэтому девочка зажала нос, но через какое-то время открыла его, привыкнув к источнику запаха. Она подняла голову и посмотрела на того с кем столкнулась. Первое, что поразило ее — это бирюзового цвета глаза, под которыми находились синяки от постоянного недосыпа. Они были почти черными, но на удивление не портили общего вида, а наоборот. Они словно подчеркивали этот омут бирюзовой ненависти. Его глаза были словно два ледяных кристалла светящиеся жаждой убийства. Они были почти неживыми, искусственными, в них отсутствовали любые эмоции. Такой взгляд мог принадлежать человеку, который прошел сразу несколько кругов Ада… дважды, если не трижды. Он одновременно и отталкивал своей жестокостью и притягивал необычностью. Лаитреаль этот взгляд казался знакомым, в нем было что-то, что было в ней самой. Такой же взгляд бывал и у Наруто. Может дело не во взгляде, а в потоке чакры? Она отличалась от обычной. Если описывать ее цветами, то обычная чакра — голубого цвета, а эта была коричневого. У Наруто она была красно-голубой, у самой же Лаитреаль она была серебристо-изумрудной. Лаитреаль отступила на шаг, давая мальчику свободное пространство и продолжила его изучать, слегка наклонив голову на бок, как это делают кошки или собаки, принюхиваясь. Этот парень определенно вонял кровью, но было в его запахе еще что-то. Какой-то еле уловимый запах боли, печали и… одиночества.