За долгие годы, Добриня научился сдерживать свои чувства. "Я св╕домий свого гр╕ха, - повторял он мысленно. - Н╕коли не дам йому волю!" И не давал. В юности, чтобы справиться с недопустимыми желаниями, заставил себя учиться лучше других: за книжками да пергаментами как-то не до телесных вожделений. А после и вовсе покинул родину. "Де я т╕льки не студ╕ював? - грустно улыбался Добриня. - ╢вропа, В╕зант╕я, Хал╕фат... А розуму не здобув". Изредка встречал Добриня таких же, как он сам. Одни боролись с недугом, другие же говорили: мы - такие как есть, и жить будем так, как хотим! Они скрывались от социума, встречались помеж собою тайно. Их разоблачали - арестовывали, мучили, казнили. Но они - хоть иногда, хоть на миг - были счастливы. Не то, что Добриня.
"Може вони мають рац╕ю?" - думал он часто. Может настанет день - и без страху выйдут они на улицы больших городов. И будут их многие сотни. И никто-никто не посмеет кинуть в них камень! Может и в Киеве когда-нибудь такое случится. А может - и в этой забытой Богом фортец╕, возле реки со странным названием "Маасква".
- В╕таю, - услышал Добриня и открыл глаза.
- Як справи, Олексо? - улыбнулся он. - Як там твоя аборигенка?
- Хай вона сама тоб╕ скаже, - засмеялся Олекса.
- Здравствуй, начальн╕к, - раздался звонкий голос туземки. За миг она уже стояла на башне. Олекса обнял её.
- Обережно, не впад╕ть, - нахмурился Добриня.
Он знал, что некоторые русины завели себе туземных подруг из числа "русск╕х люд╓й". Но те жили в соседней "д╓р╓вн╓", а кавалеры регулярно наведывались в гости. Один только Олекса додумался поселить дикарку у фортец╕. Не нравилось это Добрин╕, но и остановить безобразие он не мог: Олекса - его единственный друг в этой чащобе.
"Зрештою, я завжди був проти апарде╖ду, - подумал он, припомнив экзотическое фризское слово, выученное в годы европейских странствий. - Треба ж ╕нтегрувати дикун╕в до нашо╖ цив╕л╕зац╕╖. Зробити з них справжн╕х русин╕в."
Пока он пытался оправдать собственное бездействие высокими гуманитарными идеями, туземка "интегрировалась" по-своему. Как ветер, носилась она по фортец╕ и всюду совала свой веснущатый носик.
- А чьо ета таако╓? - спрашивала она всех подряд, показывая то на оружие, то на доспехи, то на совсем уже обыденные предметы. Всё вокруг интересовало её.
Вот и сейчас не могла угомониться:
- Расскажи мн╓ пра К╕╓в-╜рад! - воскликнула она ни к селу ни к городу, обращаясь к Добрин╕.
- Ки╖в - найб╕льше м╕сто Сх╕дно╖ ╢вропи, - буркнул Добриня, чтоб отвязаться.
- ╫╓йропи? - переспросила девушка.
- Не "╜ейропи", а ╢вропи! - виправив Добриня.
- ╫╓йропи... - снова сказала Оленка ╕ задумалась на миг. - А кто там ╜лавний?
Как-то так всё вышло, что начал Добриня ей рассказывать про русинских князей, в особенности же про Володимира Великого.
- Да ╓му памятн╕к нада пастав╕ть, Влад╕м╕ру-то! - вискликнула варварка. - Вон там ╕ пастав╕м!
И она показала пальцем в лесную чащу. Олекса засмеялся такой наивной непосредственности. Улыбнулся и Добриня, представив себе памятник Святому Володимиру в залещанских дебрях.
- Х╓рсанес наш!!! - победоносно закричала Оленка, узнав про взятие города князем Володимиром.
- Херсонес то ╓ вельми сакральне м╕сто, - пошутил Добриня.
- Сакрально╓ м╓сто! - повторила залещанка. - Сакральний Х╓рсанес!
Олекса вздохнул - мол что с аборигенки возьмёшь? Добриня же рассмеялся. Tabula rasa, дитя природы. Ему нравилось наивное любопытство дикарки. Да и поговорить хотелось. И, опершись поудобнее на стену, Добриня продолжил рассказ про Ки╖вську Русь.
Глава 6. Беспокойство
Чёрный лес казался живым существом. Ветви вековых деревьев напоминали гигантские щупальца - казалось, схватят сейчас и утянут в непроглядную темноту. Олекса перекрестился и побрёл дальше. Кусты царапали ему лицо, рвали одежду. Но он не останавливался. Лишь крепче сжимал в руке факел.
- Я... маю... д╕знатися... - шептал он сам себе.
Странное оцепенение овладело им. Не знал, куда он идёт и зачем, что встретит на пути и вернётся ли живым. Всё это казалось сейчас второстепенным. "Головне - не зупинятися," - стучало в голове.