Единой Руси уже не было; существовала сложная и не очень устойчивая система полутора десятков самостоятельных княжеств. В дошедшем до нас былинном фонде есть две изолированные былины, не примыкающие ни к одному из известных нам циклов. Это былины о Сауре и его сыне Константине и о Сухане Одихмантьевиче. В них снова мы видим половецкую степь, конных богатырей, обороняющих Русь, но имена этих богатырей тюркские, что не должно нас удивлять, т. к. во второй половине XII в. заслоном Руси от половцев служили поселенные на южнорусских землях между Стугной и Росью торки, или Черные клобуки, служившие киевским князьям и игравшие в 60–70-е годы XII в. значительную политическую роль в Киевском княжестве. Черные клобуки смешивались с русскими дружинами, торческие ханы предводительствовали целыми корпусами конницы на русской службе; в русский язык проникали торческие слова («чага» — рабыня, «кащей» — слуга, «билинч» — весть, «сайгат» — дары и др.). По ряду хронологических и географических примет эти былины можно датировать так: былину о Сауре — 1168–1184 гг., а о Сухане — 1184–1192 гг.
Здесь, как и в «Слове о полку Игореве», упоминаются и «Половецкая земля», и «Днепр Славутич», и огромные самострелы-катапульты хана Кончака. В этих былинах отражены те же события, что и в «Слове»: победа над Кобяком в 1184 г. и над Кончаком весной 1185 г. Героем былины о Сухане («князе реки») мог быть торческий хан Кунтувдей, служивший долго русским князьям, а под конец жизни тяжко обиженный Святославом Киевским. Исходя из новгородского происхождения наших сведений о былинах 1168–1192 гг., мы можем связать их только с одним единственным новгородским князем южнорусского происхождения — Ярославом Владимировичем, адресатом знаменитого Даниила Заточника.
Родовое владение Ярослава и его братьев — город Треполь на устье Стугны в районе размещения Черных клобуков. Его отец был связан с торческой знатью и надеялся с ее помощью вернуть себе киевский стол. Ярослав княжил в Новгороде с 1182 по 1199 гг. (с перерывами), т. е. тогда, когда на юге складывались эти былины.
Быстрая смена князей на новгородском столе в 30–70-е годы XII в. и отсутствие у большинства из них южных связей (сменялись князья смоленского, волынского и ростовского происхождения) лишили нас возможности проследить действительную историю киевского эпоса в после — мономахову эпоху. Былины о Сауре и Сухане следует считать в известной мере случайными; по ним нам трудно судить о фактической истории южнорусского былинного эпоса в эпоху новых грандиозных битв с половцами, так мастерски отображенных в «Слове о полку Игореве».
Когда приостановился приток новых песен с русского эпического юга в Новгород, здесь появились свои, чисто новгородские былины. Герой такой былины не крестьянский сын, севший на коня и ставший воином, а бедный гусляр Садко, усладивший игрой на гуслях самого подводного царя и ставший богатым гостем, купцом заморским, плавающим на 30 кораблях. Возможно, есть какая-то связь с летописным упоминанием Содко Сытинича, построившего в Новгороде церковь Бориса и Глеба в 1167 г., но основания для такой именно датировки ненадежны. Былина о Садко широко раскрывает перед нами жизнь богатого и шумного торгового Новгорода, его «посадских мужиков» и купцов-гостей. Одновременно былина несколько героизирует далекие заморские экспедиции новгородских купцов. Мифологический элемент присутствует здесь в образе морского царя, его свиты и дочерей.
Отрывочно, вне всяких циклов, существуют былины о князе Романе с фрагментарным и полузабытым содержанием. Как показало подробное исследование И. Жданова, под этим былинным князем, потерявшим свою жену, следует подразумевать Романа Мстиславича Волынского (ум. 1205){348}. Роман Мстиславич княжил в Новгороде в один из ответственнейших моментов жизни великого города, когда зимою 1169–1170 гг. многочисленные суздальские войска Андрея Боголюбского осадили город. Князю Роману удалось отбить суздальцев и снять осаду. В XV в. в новгородском искусстве появился целый ряд икон «битва новгородцев с суздальцами» (чудесное избавление приписывалось иконе «Знаменье»), где изображался во главе новгородцев князь Роман. Былины совершенно не связаны с этим героическим сюжетом, но память о Романе и интерес к биографическим произведениям о нем, возможно, навеяны его ролью победоносного полководца новгородских войск в 1170 г.
Последним хронологическим слоем в былинном эпосе являются былины о татарском нашествии. Здесь есть и Батыга — Батый, и Калин-царь (хан Кидан), и Мамай, но все сюжеты битв с татарами сильно перепутаны как между собой, так и с былинами о наиболее массовом нашествии половцев в 1068 г. при Шарукане.