Большой интерес представляют дошедшие до нас грамоты ХП-XIII вв., часть которых отражает отдельные сделки между феодалами, а некоторые из них дают широкую картину целого княжества, как, например, грамота (Устав) князя Святослава Ольговича Новгородской епископии 1137 г., определившая долю церкви в княжеских доходах и перечисляющая села и погосты Новгородской земли вплоть до Северной Двины и даже до Пинеги и верховий Вычегды{481}.
Еще больший исторический интерес представляет грамота (Устав) князя Ростислава Мстиславича Смоленской епископии, дающая более подробное перечисление разных видов феодальных повинностей. Эта грамота относится к 1136 г. (ранее ошибочно датировалась 1151 г.). Она тщательно и разносторонне изучена Л.В. Алексеевым, составившим и карты Смоленской земли{482}.
Целый ряд феодальных дел и отношений отражен в берестяных грамотах Новгорода Великого{483}. Очень важным источником берестяные грамоты оказываются при сопоставлении с летописями, актовым материалом и позднейшими писцовыми книгами{484}.
Для эпохи существования суверенных княжеств ХII-XIII вв., выкристаллизовавшихся из Киевской Руси, по-прежнему важнейшим историческим источником являются летописи. В многочисленных трудах советских историков и литературоведов разносторонне рассмотрены как общерусские летописи, так и летописание разных княжеств{485}.
В обширной и поневоле разноречивой литературе о русском средневековом летописании помогают ориентироваться два труда, посвященных библиографии и историографии летописания: это работы В.И. Буганова и Р.П. Дмитриевой{486}.
Если X век оставил нам только летопись Киева, то XI век, когда государственное летописание в столице непрерывно продолжалось, добавил летопись Новгорода, нередко дававшую иную, местную оценку событиям и деятелям. В будущей боярской республике (с 1136 г.) явно просматривается интерес к жизни города, отрицательно оцениваются некоторые киевские князья. Возможно, что инициатором первой летописи «Господина Великого Новгорода» был новгородский посадник Остромир{487}.
В XII столетии летописи продолжали вести и в Киеве и в Новгороде. Но летописание перестает быть привилегией только этих двух городов и появляется почти в каждом крупном феодальном центре, что выражало самостоятельность отдельных княжеств{488}. Нам известны летописи «младшего брата» Новгорода — Пскова{489}.
Смоленская летопись и интереснейшая полоцкая летопись были известны В.Н. Татищеву, получившему их на короткий срок и успевшему сделать только незначительные выписки{490}. Значительно лучше нам известно летописание Владимира и Ростова{491}. Летописи велись и в юго-западном регионе — в Галиче, Владимире Волынском и в Пинске{492}.
Дошли до нас и фрагменты летописания рязанского, переяславского (Переяславля Русского) и черниговского{493}.
По всей вероятности, уцелевшие до наших дней в составе позднейших летописных сводов фрагменты летописей разных княжеств далеко не отражают действительного состояния летописного дела в XII — начале XIII в. Летописей было значительно больше, но многие из них погибли в половецких наездах, княжеских усобицах и особенно в пожарах русских городов во время «татарщины». Мы знаем случаи, когда в Москве в XIV–XV вв. каменные подклеты до самых сводов наполняли книгами, чтобы уберечь их, но они все же гибли в огне…
Из всех летописных сводов интересующего нас времени, пожалуй, наибольший исторический и историко-культурный интерес представляет киевский летописный свод 1198 гг. (в литературе его иногда датируют 1199-м или 1200 г.), составленный при князе Рюрике Ростиславиче игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем. Составитель (он же автор нескольких статей 1190-х годов) завершил свой труд текстом торжественной кантаты, пропетой «едиными усты» монахами его монастыря в честь великого князя.
В богатом Выдубицком монастыре, расположенном под Киевом, была, очевидно, целая историческая библиотека из рукописных летописей, которая помогла ученому игумену создать интереснейший сводный труд по русской истории за весь XII век. В руках составителя оказались летописи разных князей из разных княжеств. Поэтому историк конца столетия мог иной раз изобразить какое-либо отдаленное событие, ту или иную войну с разных точек зрения: и со стороны нападающих и со стороны обороняющихся или осажденных. Это приближало к объективной оценке. В Киевском своде 1198 г. отражены не только киевские события, но и дела, происходившие в Чернигове, Галиче, Новгороде, Владимире на Клязьме, Переяславле Русском, Рязани и в ряде других русских городов, а порой и зарубежные события вроде четвертого крестового похода Фридриха Барбароссы. Удается выделить ряд отдельных летописей, использованных составителем{494}.