– Не могу, – подняла в мольбе к нему руки Святослава. – Не могу того, Мстислав.
– Любишь кого другого? Отвечай! – грозно велел ей сотник.
Святослава, слезу сглотнув, лишь головой кивнула.
– Кого?
– Ты сам то ведаешь, – тихо ответила девица. – Кого и всегда любила.
Мстислава как кипятком окатило. Не хотел он ушам своим верить. И это после стольких унижений и оскорблений от брата его названого?
– Но он тебя не любит, Святослава, – убежденно промолвил сотник.
– Почем знаешь? – и девица резко пушистые ресницы вверх подняла.
– Знаю, он тебя ценит не выше, чем болгарок пленных.
– Врешь ты все! – вскрикнула красавица неожиданно. – Врешь!
– Он мне сам о том на ночь Купалы поведал. Сам сказал, что ты не лучше рабынь его обычных.
Святослава от слов таких дар речи потеряла. Грудь ее вздыматься стала волнительно, а сама она вся побледнела.
«Не может того быть! – думала про себя девица, но мысли всякие в голову лезли. – Может, то до ноченьки нашей было? А если и вправду меня за рабыню обычную держит? Ну и пусть я ему милее, чем остальные, но ведь как есть срамница низкая! А ведь Волк никогда мне о любви своей не говорил. Лишь ласками приближал, но не более».
Пошатнулась Святослава от мыслей своих горьких, что душу ее раздирать стали. Мстислав ей будто глаза открыл, а она уже поверила. Оперлась на стул резной, дыша тяжело. Мстислав же ближе подошел. Стал волосы ее златые гладить.
– Ты прости меня, если боль причинил, – шептал он заботливо, – но я должен был тебе это сказать. Не могу смотреть, как любовь твоя на того растрачивается, кому ты не люба. Того Ярослава, что ты полюбила однажды, уже нет. Ты лишь память о нем любишь и правде в глаза смотреть не желаешь. Для него девицы хуже собак дворовых, он такое с ними творил, от чего душа человеческая умирает. А в нем душа давно умерла. Он лишь выгоду свою знает с девками, а на них ему наплевать, как и на тебя…
Говорил то Мстислав, как в душу змеем влезал. А у Святославы от слов его сердце кровью обливалось. Вот и слеза предательская вниз скользнула, холодя щечку, от жара внутреннего покрасневшую.
– Даже если бы и ожил в нем тот, прежний Ярослав, даже если бы и полюбил тебя вновь, он бы никогда на тебе не женился! – продолжал свою речь горькую сотник княжеский. – Его женка в Киеве ждет законная. Ты при нем лишь срамной полюбовницей станешь. Ты себе такой участи хочешь?
Девица отрицательно качнула головой, а слезы еще пуще лить из глаз стали. Мстислав же подхватил ее за талию, обнял крепко, к груди своей прижав, да так, чтобы она лицом к лицу с ним оказалась, и заговорил горячо, глазами сверкая:
– Тогда полюби меня, Святославушка! Я не обижу тебя, в женки свои возьму. Отвезу в град свой родной, в Новгород. И заживем мы там вдвоем славно. И детишек у нас много будет. Я любить тебя буду, на руках носить, в шубы соболиные одевать! Ты забудешь Волка своего, забудешь, Святослава!
И поцеловал он ее силою, к устам алым припав. Святослава думала отбиться, но силы ее от мук душевных покинули, не смогла молодца оттолкнуть, слезами горькими поцелуй тот омывая. А Мстислав еще пуще целовать ее стал.
***
Но в горницу кто-то вошел неожиданно и застыл на месте, лишь глазами сверкал на милующихся. Святослава краем глаза увидела, как очи серые и холодные зверем диким на нее смотрят. Вырвалась она из объятий Мстислава с силою, да и отскочила в сторону, уставившись на Волка глазами заплаканными.
Тот стоял не шевелясь, бледный как смерть. Лишь глаза его жгли огнем Перуновым, то на Мстислава глядя, то на девку бесчестную.
– Срамница подлая, – только и сказал воевода, бросив презрительный взгляд на лгунью, и прочь из терема вышел.
Святослава ахнула, руками лицо закрыв, и завыла, как волчица раненая, упав на колени. Мстислав же за другом своим кинулся.
– Стой! – крикнул ему в спину. – Забери свои слова обратно, Ярослав!
Волк остановился, посмотрел на брата названого.
– И не подумаю, – молвил холодно.
– Тогда я сам тебя заставлю забрать слова обратно!
И Мстислав выхватил меч из-за спины, встав в боевую стойку. Волк презрительно на него посмотрел и зло фыркнул:
– Я из-за грязной срамницы со своим братом названым не стану биться.
– Она не срамница! – крикнул Мстислав. – А ну меч свой доставай, если не хочешь, чтоб трусом тебя величать стали!
Даже для Волка это было уже чересчур. Он тут же выхватил свой меч. И стали два дружинника кружить друг напротив друга, как хищники, готовые сцепиться.
– Да что ж это между нами девки все время стоят, а, Мстислав? –злорадствовал Волк. – Видно, судьба нам друг друга заколоть из-за юбки бабской.