Поразилась Святослава, как молодец все эти мелочи приметил, о коих только хозяйкам ведомо.
– Дайте мне скатерку с подсолнухами, – подумав, указала пальцем на другую.
Когда расплатилась с купцом, повернулась к дружиннику.
– Вон оно как, ты и медведя один на один одолеть можешь, да дружинник славный, и в утвари домашней разбираешься. Поражаешь ты меня, Ярослав, своими умениями!
И осеклась. Первый раз назвала его дружинником славным. Ведь тогда, в чаще лесной, кричала она ему совсем другие слова, обидные да несправедливые. И от себя самой смутилась. А Ярослав только улыбнулся в ответ, оскалив зубы белоснежные и клыки показав, что среди других чуть выделялись.
– А вот это я понесу, раз сам посоветовал, – и выхватил у нее из рук скатерку сложенную да под мышку себе заложил.
Святослава спорить не стала, но решила над ним подшутить.
– Ну, коли ты у меня носильщиком нанялся, я не против, – и усмехнулась.
Ярослав не обиделся, игру подхватил.
– И побуду сегодня носильщиком, если медку со мной попьешь.
Задумалась девица над предложением. Но в медке-то ничего плохого не было.
– Ну, веди меня, дружинник, медком угощай, да скатерку смотри не помни.
Но вместо того чтобы съязвить в ответ, на что девица и надеялась, Ярослав взял ее руку в свою и повел от палаток в сторону. Святослава этого вовсе не ожидала. Встрепенулась да руку вырвать попыталась. Но не отпустил ее новгородец, крепко сжал ладонь девичью и дальше повел, словно так и надо было. Купеческая дочь шла за ним, словно ослик послушный. Опять на свои собственные грабли наступила. Думала поиграть с дружинником, а он снова ее воле своей подчиняет и не думает играть в ее игры.
Прикусила губу девица, сама себя браня. Ведь знала, что не обычный он молодец. Волк он хищный, всегда все по-своему делает. Обманул ее нежным голосом, с толку сбил учтивостью да в ловушку завлек. Вот и шла за ним на заклание. Не отпустит ее теперь, пока сам того не пожелает.
Подошли они к бочке с медом. Кинул деньгу Ярослав мужичку, что разливал напиток сладкий, попросив две чарочки. И только когда тот принес питье, отпустил руку спутницы своей.
Хлебнула Святослава сладенького да рассмеялась.
– А руку-то как хватанул, небось боялся, что убегу от такого славного молодца?
– Да убегала уже, не верю тебе теперь, раскрасавица.
– Повод знатный был от тебя убегать, – улыбнулась хитро в ответ.
– Да не поступлю я более так, посрамила ты меня тогда вдоволь, научила на всю жизнь вперед, что нельзя так с девицами.
Святослава ушам своим не поверила. Неужто признал вину свою? Али опять обманывает да ловушки расставляет, только ему ведомые? Но ей хотелось ему верить, ой как хотелось!
– Хорошие бусы у тебя, знатные, – продолжила она, пустив разговор в другое русло. – Чай, весь Киев прознал про подвиг тот.
– Если бы не ты, не было бы и подвига.
– Ну, раз без меня и подвига бы не было, отдай мне тогда половину шкурки. Я себе воротник сделаю.
– Половину шкурки? – подивился Ярослав наглости такой. – Да куда тебе? Не унесешь.
– А я воз пригоню и увезу.
Смутился новгородец. Не хотел девке сказывать, что нет уже той шкурки давно. Все, что после шитья одежек осталось, другам раздал.
– Да зачем тебе мех медвежий? Не к лицу он тебе будет. Тот мех жесткий да грубый. А с такой кожей персиковой только песца да лису носить пушистую.
– Да где ж я песца возьму? Чай, дорого стоит.
– А я тебе сам добуду, в лесу подстрелю, как зима спустится.
– Вон оно как долго ждать придется, – насупилась девица, надув губки алые.
Рассмеялся Ярослав от женских чар, таких неприкрытых. Да на сердце славно ему было. Пусть чарует его, пусть играется. Ему оттого приятнее только. Все равно сердце молодецкое глубоко спрятано, не дотянется.
Новгородец вдруг нахмурился, придвинулся ближе к девке, чтобы жар его ощутила, да произнес серьезным шепотом:
– Весь Киев скоро Вересень встречать будет. Приходи на гуляние.
– Не приду, – также серьезно отозвалась Святослава.
– Боишься меня, что ли? Ведь сказал, что более такого не повторится.
– Не боюсь я тебя, Ярослав, просто ты никак уразуметь не можешь, что не из таких я.
– Это я давно уже понял, еще там, в чаще густой. Не затем зову.
– Тогда зачем? Подол свой не задеру. Чего это ты решил драгоценное время молодецкое на меня тратить?
Вопросом прямо в точку угодила. Ярослав сам не понял, зачем на гуляния позвал. Как-то само вырвалось. Ведь права девица, зачем ему на нее время тратить? Все равно, чего хочет, не в жизнь не получит от такой скромницы.