- И что это значит?
- Если б я только знал,…ясно лишь одно, святой Генрих предостерегает нас,… но отчего?- снова прошептал священник. Он неожиданно рванулся с места и, выронив очки, вцепился правой рукой в Боуда:…надпись на полу загорелась. От каждой буквы в воздух взвились языки пламени. Над кровавой надписью в воздухе возникла вторая, огненная…
- Санта- Томе…- раздался еле слышный шёпот священника
Глава 2
Россия. Орловская область. Монастырь святой мученицы Олеси
Ночь сгустилась над огромным лесом. Призрачные тучи плотным кольцом окутали землю, лишь изредка пропуская сквозь себя лунный свет. В такие минуты появлялись очертания берегов маленькой речки, что вилась полукругом вдоль всего края леса. Немного не добравшись до высоких стен монастыря, русло речки уходило резко влево под мост и исчезало
из виду. На берегу реки, недалеко от моста возились двое мужчин. В те редкие моменты, когда лунный свет достигал земли, было заметно, как они стоят по пояс в воде и устанавливают сети. Они возились в воде довольно долго. Наконец, по всей видимости, устроив всё по своему желанию, оба выбрались на берег. В полной темноте отчётливо прозвучал хриплый голос:
- Попадётся нынче скат. Нутром чую, попадётся!
- Да брехня всё это! - второй голос прозвучал с изрядной долей иронии.
- Тогда чего попёрся на ночь глядя? - недовольно спросил первый голос.
- Тебе хотел помочь. Да и интересно. А вдруг, правда, рассказы про ската?
- Правда! - авторитетно заверил первый голос. - Сам слышал. Собственными ушами. Люди рассказывают, что он три метра длиной. Когда идёт по воде, весь светиться. Несколько человек его видели. Не могут же все-то врать…
- Не могут! - согласился второй и тут же добавил. - Поглядим, авось и, правда, словим. Вот будет шума на всю деревню, а то и на весь район или область!
- Точно, область! - снова прозвучал с хрипотцой авторитетный голос.
На этом разговор, было, прервался, но тут же раздались два изумлённых восклицания. Где-то далеко в стороне, противоположной от моста, появилось слабое свечение. Оно, вне всякого сомнения, двигалось по речке. С каждым мгновением свечение усиливалось. Вскоре и речка, и берега засверкали вовсю.
- Ишь, какой громадный! - раздался изумлённый голос.
- А я что говорил? - раздался второй, очень довольный голос. - Лишь бы сеть не проскочил. А там легко сладим…
Оба снова замолчали, пристально наблюдая приближающееся свечение. Настолько яркое, что освещались передние ряды деревьев леса вплоть до верхушек. Прошло ещё несколько мгновений, и…показался всадник. Всадник в сияющий доспехах. Верхом на белоснежном жеребце. Рукоятка меча, торчавшая из ножен, словно была выкована из огня. Она постоянно колебалась, принимая различные формы. Всадник остановился напротив места, где сидели на берегу двое мужчин. Он даже не посмотрел в их сторону, словно вовсе не замечал. Чуть помедлив, он взялся за рукоятку и вытащил меч. Меч в его руках весь полыхал. От рукоятки до острия. Всадник свесился с седла и опустил острие меча в речку. Почти сразу же после этого, в воздух поднялся огромный столб воды. Повисев некоторое время, он разделился на десятки потоков. Каждый поток образовал плотное водное кольцо. Водяные кольца расположились друг за другом вплоть до самого моста. Всадник пришпорил жеребца и понёсся вперёд, проскакивая сквозь водяные кольца. Через мгновение это волшебство исчезло из виду. Сияние понемногу угасало. На берегу раздался очень странный голос:
- Только не говори, что и ты это видел!
- Хорошо. Не скажу!
Не успел отзвучать второй голос, как оба в ужасе закричали, но тут же с облегчением выдохнули. Мимо них пробежала юная девушка. Она была облачена в монашеское одеяние. Голова была покрыта платком. Оба только и успели это увидеть, да ещё очень странное бледное лицо и голые пятки, которые едва касались земли.
- Да тут ещё и монахини по ночам бегают!
Оба позабыв о сетях, бросились со всех ног наутёк. А девушка бежала дальше. Она пересекла опушку и вошла в лес. Она сразу же нашла едва заметную тропинку, которая вилась вдоль опушки, и побежала дальше. Сгустившаяся темнота ничуть её не пугала. Становилось понятно, что ей хорошо знакомы эти места. Тропинка очень скоро вывела её из леса к стенам монастыря. Не останавливаясь, она добежала до маленькой полуотворённой дверцы и юркнула внутрь. Миновав уже известный нам монастырский двор, девушка спустилась в подвал. Оттуда прошла в келью «пяти сестёр». А из кельи спустилась в подземелье. В то самое, где были найдены тела еврейки и княжны Мандрыги. Гроб с телом княжны и поныне стоял там. Его водрузили на пьедестал. На стенах висели иконы. А под иконами горели свечи. Монастырь не позволил увезти её тело. Останки княжны считались святыми реликвиями. Ведь она считалась основательницей монастыря. Войдя в усыпальницу княжны, девушка остановилась. Её прямой взгляд упёрся в спину мужчины с длинными, чёрными волосами, что лежали поверх доспехов. Мужчина с необыкновенной нежностью проводил рукой по саркофагу.
- Тебе не дано её увидеть! Ты совершил слишком много зла! - тихо произнесла девушка.
- Зачем ты пришла, Олеся? - не поворачиваясь, так же тихо ответил…князь Евстас.
- Тебе не дано увидеть свою супругу! - раздался в подземелье настойчивый девичий голос.
- Я знаю! - коротко ответил князь Евстас. - Я пролил много невинной крови. Я долгое время нёс в себе семена зла. Это всегда будет стоять между нами. Она не желает меня видеть. Но я надеюсь…
- При всём своём могуществе, ты не сможешь повелевать любовью. Никто не сможет.
- Зачем ты мне говоришь это? - глухим голосом спросил князь Евстас. - Я один виновен в её смерти. И более никто. Приняв могущество отца, я навсегда потерял её. Но я не в силах забыть свою супругу, и ты это знаешь. Мне суждено страдать вечность. И нести в себе этот тяжкий груз.
- Настало время искупить свои грехи, князь Евстас! - Олеся говорила тихо, но необыкновенно твёрдым голосом. - Сейчас, именно сейчас, ты можешь спасти людей и искупить все свои грехи.
- Это не в моих силах и ты это знаешь! - вновь глухим голосом ответил князь Евстас. - Отец здесь. Он пришёл наказать меня. Ни я, ни кто другой не сможем его остановить.
На лице Олеси появилась непоколебимая решимость.
- Я тебе помогу!
- Ты, Олеся? Ты слишком слаба для такой борьбы. Я буду сражаться до конца, но нам не выиграть этой битвы.
- Когда настанет час, ты поймешь, в чём заключена моя сила, князь Евстас. И когда этот час придёт, я освобожу тебя от тяжкого бремени!
Глава 3
«Санта- Томе»
Падре Стефано, католический священник, собирался отходить ко сну. По заведённой многолетней привычке, прежде чем отправиться спать, он неторопливо начал осмотр. Небольшие залы церкви с высокими сводами, как он и предполагал, оказались совершенно пустыми. Падре Стефано запер двери церкви. Уже отправляясь обратно в свои покои, он заметил одинокого мужчину. Тот стоял спиной к нему и лицом к большой картине, нарисованной на стене, и, по всей видимости, был полностью поглощён её созерцанием. Падре Стефано заулыбался. Сюда в церковь ежегодно приезжали сотни тысяч людей со всего мира. Всех приводила сюда именно эта картина. Она действовала на всех одинаково. Картина притягивала взор при первом же взгляде и захватывала воображение. Сам Падре Стефано, проведший в этой церкви большую часть своей жизни, мог часами безмолвно созерцать волшебный мотив. Падре Стефано неслышно подошёл сзади к посетителю и негромко проронил:
- Эта работа считается лучшей среди картин бессмертного Эль- Греко. Она называется «Похороны графа Оргаса». Она восхищает всех, кто её хотя бы раз увидел. И не только божественной красотой и причудливыми сценами. В ней есть нечто подлинное, которое можно понять, даже коснуться…
- Меня эта картина не восхищает, - раздался в ответ негромкий голос. Мужчина повернулся. Падре Стефано видел перед собой красивого мужчину лет пятидесяти, одетого в изящный чёрный костюм. У мужчины были длинные чёрные волосы и очень яркие голубые глаза. На указательном пальце правой руки сверкал перстень. Та же рука сжимала трость, украшённую затейливыми узорами.
- И какие же чувства вызывает у тебя эта картина? - полюбопытствовал падре Стефано.
- Злость!
- Злость?! - падре Стефано не смог удержаться от удивлённого восклицания. За многие годы он впервые слышал такой странный отзыв о картине. Не придавая значения реакции священника, мужчина продолжал: