Но Андрей уже не мог думать ни о чём другом. Схватил затрепавшийся по дороге треугольник, быстро развернул и начал читать. Оба брата на фронте, сражаются за нашу родину. И только он, самый младший, дома. И даже сбежать на передовую нельзя. Далеко бежать-то придётся из Сибири. Да и как мать оставить? Вот и Вовка пишет, что он, Андрей, теперь за старшего в семье, пока Борька не вернётся. А вернётся он только, когда фашистов разгромим. Но это скоро, наверное. Можно потерпеть.
Андрею и на фронт очень хотелось, ведь читал же он в газете про детей полка. И старшим быть ему нравилось. А то всегда младший, надоело уже! Хотя Андрей знал, что самый любимый. Мать сама про него говорила «моё позднее счастье». Когда думала, что Андрей давно спит и не слышит.
– Дочитал? – сурово спросила мать. – А теперь доедай, горе моё! И уроки делать, живо! На улицу сегодня ни ногой.
Андрей вскинул голову. В глазах ни обиды, ни мольбы. Только живой спокойный интерес. Мол, почему такая несправедливость?
– Потому что бить одноклассников в зубы нельзя, – пояснила мать ровным тоном. – Даже если они… кхм. Даже если они балбесы, Андрей. И поможешь мне бельё отжать и повесить.
– Помогу, мам, – весело согласился самый младший Кигель, который теперь остался за самого старшего. – Обязательно помогу!
***
Петь Андрею нравилось всегда. «Скажи за меня всё, что я не сумею, песня моя». Эти строчки он спел, уже став популярным артистом. Да и сами они появились много позже. Но чувствовал так Андрей ещё в детстве. Когда переполняли эмоции, будь то тревога военных хроник или радость наступившей весны и скорых каникул, выливались они в песни. «Вставай, страна огромная», – выводил он тонким мальчишечьим голосом вслед за репродуктором. Или «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер», шагая из школы и норовя наступить в каждую лужу. Жаль, что не рука об руку с верным другом, конечно. С друзьями у Андрея были проблемы. Все его дворовые друзья-товарищи или остались в Москве, или эвакуировались с родителями куда придётся. А с местными сельскими ребятами Андрей взаимопонимания не находил. Они не очень-то интересовались учёбой и после уроков, а иногда и вместо помогали матерям в поле, в огороде, во дворе. Многие, несмотря на юный возраст, умели и за скотиной ходить, и дрова колоть. Скотины у них с матерью не было, а вот дрова Андрея волновали. Печку топить каждый день надо, и смотреть, как мать унижается, упрашивает соседа-старика, одного из немногих оставшихся в деревне мужчин, наколоть им несколько чурочек, как отдаёт ему за услуги те жалкие копейки, заработанные на рынке, было невыносимо.
Андрей выбрал момент, когда во дворе, возле большого щербатого пня, служившего колодой, появился с топором Мишка. Мишка был старше его, но учился в том же классе. Андрей так и не понял, на второй год тот остался или поздно в школу пошёл. Здесь, далеко от столицы, и не такие чудеса случались. Многие взрослые считали учёбу бесполезной тратой времени, что уж о детях говорить.
– Мишка! – Андрей подошёл поближе. – Научи дрова колоть!
– Чего? Комсомол, ты с дуба рухнул, что ли? – усмехнулся Мишка. – Куда тебе? Ты топор-то не поднимешь.
У Андрея в классе была кличка Комсомол. Это потому, что его одним из первых в октябрята приняли. И октябрятский значок он носил, не стесняясь, даже после школы не снимал. И командиром звёздочки сам захотел стать. Ему казалось, так правильно. Почему нет? Кто же не захочет, командиром-то? Но многие почему-то не захотели. Он, удивлённый, тогда пришёл к матери, рассказал, как всё прошло. Спросил, правильно ли поступил. Мать сказала, что правильно. А потом ещё Вовка в письме написал, что гордится им, октябрёнком. И Андрей успокоился.
– А ты мне его дай и посмотрим, подниму или нет.
– Ну да. Ты себе руку отрубишь, а мне отвечать? Иди отсюда, мелюзга, не маячь.
– Мишка, завтра контрольная по математике.
– И что? – вскинулся Мишка, но по глазам было видно, что прекрасно он Андрея понял. – У меня всё равно другой вариант.
– А я тебе твой сделаю.
Андрей хорошо учился, даже отлично. И сделать два варианта ему несложно. Главное, чтобы учительница не заметила.
– Ладно, Комсомол, иди сюда. Вот так встаёшь. Руку сюда. Замах. Да подожди, куда спешишь? Вместе давай.
Первое разрубленное полено приземлилось Андрею на ногу, но он и виду не показал, что больно. Второе, уже без Мишкиной помощи, разрубить до конца не получилось – сил не хватило, топор застрял на середине, и Андрей долго пыхтел, чтобы его вытащить. Но он пробовал снова и снова. Третья чурка, четвёртая, пятая. Пусть кривые и косые, какие-то совсем тонкие, вмиг сгорят, а какие-то толстые, с трудом в печь запихнёшь. Но он тренировался, пока руки не начали отваливаться. Все Мишкины дрова переколол, а тот и счастлив. И работу за него сделали, и контрольную ему завтра напишут.