И тогда я поняла.
Я люблю Окино. Люблю всей душой. И это такая же доподлинная правда, как то, что я живу и дышу. И пока я есть на свете, моя любовь не исчезнет из моего сердца. Так я подумала — и вдруг начала падать. Я падала и падала, отвесно вниз. В себя я пришла на склоне поросшего травой холма, с вывихнутой ногой.
Мне кажется, именно тогда я и стала взрослой. С того дня мы с Окино уже никогда не расставались. А я и поныне живу жизнью ведьмы.
Дочитав, Кики не смогла удержаться от смеха:
«Совсем как я!»
Она была так рада, что даже немного поплакала.
Друзья и знакомые Кэкэ очень огорчились, узнав об ее отъезде.
— Просто взяла и исчезла… — с тоской в голосе проговорила Соно.
— Наверняка она сейчас где-нибудь создает свой авиаклуб, — задумчиво протянул Томбо.
Кэкэ была как фейерверк: она шумно ворвалась в город, сверкнула и так же шумно исчезла. Но в этом была своеобразная, непривычная красота, и Кэкэ, как это и бывает с прекрасным фейерверком, осталась в душах людей незабываемым воспоминанием.
Осень была в самом разгаре. Вот уже совсем скоро Томбо предстояло отправиться на учебу в далекую техническую школу. И вот однажды он позвонил Кики:
— Ты не могла бы завтра со мной встретиться?
— Конечно! Ребята тоже придут?
— Нет, только я…
— Ой, только мы вдвоем? Здорово! — Кики даже подскочила от радости.
— Где именно встретимся? Кики, куда бы тебе хотелось пойти?
— На берег моря.
— Мне тоже. Я хочу увидеться с тобой на берегу. Вечером, хорошо? Возле питьевого фонтанчика.
— Тебе так нравятся закаты… — внезапно осипшим голосом проговорила Кики.
А потом они оба вдруг хором проговорили:
— Есть в них что-то волшебное.
— Да, и еще, Кики, ты будь как всегда…
— А? Ну конечно! Увезешь с собой воспоминание о моем всегдашнем платье! — рассмеялась Кики в ответ.
«Какие же в бухте Корико красивые закаты, никогда не надоедают…» — подумала Кики. Особенно были хороши осенние закаты, когда часть неба, освещенная уходящим солнцем, была особенно четко отделена от охваченной сумерками — не небо, а чудо какое-то.
Кики вспомнила, как Кэкэ говорила о том, что в небе скрыто некое волшебство. Она прошла по набережной через парк и спустилась на песчаный берег.
— Привет! — Томбо обернулся. — Спасибо, что пришла! — торжественно произнес он.
«Ой, он что, думал, что я могу не прийти?.. И что же мне ему ответить?.. Такой момент…»
— Спасибо! — выпалила Кики. Она растерялась и захлопала глазами, пряча взгляд. — Я тоже… — выдавила она.
Томбо тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Они стояли друг против друга, а в воздухе висела мучительная неловкость.
— Знаешь, мне через три дня придется уехать из Корико на учебу…
— Да, я помню.
— Это очень далеко отсюда, я нечасто смогу приезжать обратно. Кики, ты тоже куда-нибудь улетишь?
— Не улечу, ни в коем случае! Я так люблю Корико! Ведь это же твой город. И мой тоже. Так что я всегда буду здесь. Когда вернешься, постучи в дверь «Ведьминой службы доставки». Я непременно буду дома! Обещаю! — Кики говорила все горячее и громче. Томбо обрадовано, хотя и чуточку смущенно, кивал ей.
— Я очень этому рад. Если ты улетишь, беда будет. Знаешь… Ой, что это я все время только о себе говорю — вечно со мной так…
— Ничего-ничего, говори.
— Я хочу в той школе заняться изучением насекомых.
— Каких насекомых? Стрекоз, что ли? Ну-ну! — Кики рассмеялась, и Томбо тоже.
— А-ха-ха! Да, именно их. Начну с того, что изучу самого себя. А вдруг в стрекозах скрываются настоящие чудеса? Я хотел бы их исследовать. Насекомые хоть и маленькие, но зато они мастера маскировки. А еще их умение летать! В насекомых столько всего удивительного, что от одной мысли об этом голова кругом идет. — Томбо вдруг дурашливо завращал глазами за стеклами своих круглых очков, которые придавали ему сходство со стрекозой. Наконец-то он вел себя совсем как обычно.