Произнося свои речи, Саяо то и дело исподтишка кидал взгляды вбок, туда, где молча сидела его бабушка. Когда он договорил, она встала, обронила только: «Это уж зрителям решать», — и так же бесшумно, как появилась, удалилась обратно в дальнюю комнату. Саяо проводил ее взглядом, а потом негромко обратился к Кики:
— Знаешь, моя бабушка — воплощенная рассудительность. А вот моя мама, наоборот, — сама порывистость…
— Мама?
— Матушка моя. Мы с ней в Вива-Вива вместе живем, но она вечно стоит за плечом с готовыми предложениями, не сделать ли мне так, не поступить ли мне эдак… Потому-то я и сбежал сюда, мне хотелось в этот раз сделать все самостоятельно, в одиночку, так сказать. Немного запоздало, но я все-таки решил встать на ноги, хе-хе… Однако тут со мной бабушка с ее вечными «помедленнее» и «всматривайся пристальнее в то, что не бросается в глаза»… Есть с чего быть сбитым с толку! — Саяо пожал плечами и горько усмехнулся.
— Со взрослыми всегда так, — проговорила Кики, искоса взглянув на Саяо. — Но они тебя любят. Вот моя мама, например, скорее воплощенная оглядка. Или даже «топтание на месте». Но наверно, всем ведьмам это, так или иначе, присуще. А ты что собой воплощаешь?
— Я тоже воплощенная порывистость, наверное… Или, скорее, взбудораженность. А ты?
— Кажется, когда я смотрю на эти платья, я и сама такой же становлюсь. Порывистость кажется мне весьма неплохо чертой для ведьмы. Да и будоражить людские сердца — это тоже одна из наших исконных обязанностей. — Кики повела плечом и подмигнула.
— Да, так и должно быть. Как же я рад! — Саяо хлопнул в ладоши. — Итак… — Юноша так и горел воодушевлением. — Повторюсь, я хочу, чтобы ты доставила эти платья. Пусть это будет словно подарок, прибывший из-за морского горизонта, из незримого мира. Из загадочного потусторонья. А люди, стоящие на земле, примут его. Так и начнется показ.
— В Вива-Вива… а где именно?
— В концертный зал под открытым небом. В Корико ведь тоже такой есть, насколько я знаю? Правда, у нас он побольше…
— Насколько больше?
— Ну, раза в три примерно…
— Значит, и зрителей втрое больше?
— Да, как-то так… — речь Саяо стала на удивление невнятно и неуверенной.
«Ох, да ведь он на самом деле не такой уж самоуверенный! Ну, раз так, то и мне полегче станет…» — подумала Кики.
Выражение лица ведьмочки смягчилось, Саяо явно заметил это, заговорил быстро и пылко:
— Я понимал, что ты можешь отказаться, но все же сделал для тебя кое-что особенное, хотел, чтобы ты это надела. Поддался порыву, так сказать…
Саяо рассмеялся и принес что-то вроде просторной накидки.
«Ох, опять черная…»
Кики была несколько разочарована. Она-то успела вообразить, что ее попросят надеть что-то такое же потрясающее, как выстроившиеся в ряд платья… Когда Кики отправлялась в самостоятельную жизнь, Кокири сказала ей: «Ведьме положено черное платье. Таков порядок» — и после этого Кики заставила себя отказаться от мечтаний о платьях ярких цветов вроде красного или розового. Всякий раз, когда речь заходила о платьях, Кокири категорично заявляла: «Ведьма должна знать свои рамки». Да, и впрямь воплощенная оглядка. Пусть Кики этого толком не осознавала, но слова матери неизменно звучали где-то в ее душе, сковывая порывы. Ведьмочка избегала отступать от этих заветов и своевольничать. И все же дважды случалось так, что Кики переступила запрет и надела платье яркого цвета. Первый раз был, когда она одолжила у мастерицы Уи с рынка «Всякая всячина» платье с цветочным узором. А во второй раз Кики, из чувства соперничества к странной девочке Кэкэ, разом швырнула на ветер все свои с трудом скопленные деньги, купив себе роскошное платье. Однако оба эти раза были грубыми проступками, и Кики не любила о них вспоминать. Но в этот раз речь зашла о работе, если б Кики попросили надеть яркий наряд, она бы не имела права отказаться! Ради работы можно носить даже самые кричащие цвета! И все же…
— Черный! — провозгласил Саяо, протянув накидку. — Я подумал, раз уж ее будешь носить именно ты, то она должна быть черной. И все же раз это мое произведение, то даже в черноту черного нельзя не добавить изюминку, нужно ведь идти в ногу со временем. Твоя чернота, Кики, — волшебная чернота, напоминающая о лесном мраке, о волшебной тьме иных миров, куда не проникает человеческий взгляд. Ну а я в свою черноту хотел вложить тайны Вселенной. Претенциозно, да? Но я люблю мыслить масштабно. В этом весь я, и я хотел бы продемонстрировать это зрителям.