– Я тоже ребенок. Как и ты.
– Она не такая, как мы.
– Не сомневаюсь. К тому же на ней нелепая одежда.
– Это пижама. Она носит ее, когда спит.
– Она вся в радужных единорогах.
– Уходи, если не собираешься помогать. Кики? Ты меня слышишь?
Я открыла глаза и тут же пожалела об этом. Все, что я смогла видеть, было ярко-голубое небо и ослепительное палящее солнце. Я закрыла лицо рукой, чтобы защитить глаза.
– Что случилось?
– Ты упала в обморок, – напомнила мне Ашвини.
Жар прилил к моим щекам.
– О.
– Не волнуйся, – ласково сказала она, помогая мне сесть, – никто тебя не винит.
– А я виню, – произнес другой голос.
Я покосилась на его хозяина. Мальчик лет двенадцати со смуглой золотистой кожей, карими глазами, коротко подстриженными черными волосами и раздраженным выражением лица.
– А что плохого в радужных единорогах? – спросила я его.
– Не обращай на него внимания, – сказала Ашвини. – Это Лей. Он со всеми такой грубый.
– Привет. Я Кики.
– Я знаю, – ответил Лей все еще раздраженно. Можно было не сомневаться, что источником его недовольства служила я. Он повернулся к Ашвини. – Теперь мы можем войти внутрь? Пока мы снаружи, мы беззащитны.
Когда я встала и впервые по-настоящему огляделась, то поняла, что он имел в виду, говоря снаружи.
Мы находились не во дворе. Мы стояли на большом балконе, вымощенном камнем, с маленьким звенящим мраморным фонтаном в самом центре. Рядом с ним я увидела мой пропавший письменный стол и занавески, обугленные и мокрые. Ашвини, должно быть, вытолкнула их из реального мира в этот, чтобы весь мой дом не загорелся, а Лей, наверное, облил их водой, пока она гонялась за асурой и мной.
Рассмотрев балкон, я повернулась узнать, что находится за его пределами. По краю шла низкая бронзовая балюстрада. А за ней, прямо под нами, простираясь до самых зеленых лесных вершин холмов Чамунди…
Там лежал Майсур. Мой Майсур. Я моргнула, потом еще раз, но он не исчез. Город лежал передо мной – сюрреалистическая смесь действительности и моей собственной фантазии. Дома и магазины были квадратными и аккуратными, как в настоящем Майсуре, но я выкрасила их в яркие цвета драгоценных камней: желтый, мятно-зеленый, темно-красный, сапфирово-синий. Радужное королевство, подобное моим радужным единорогам. Между пятнами цветов обозначались улицы и дворы, серебряными лентами извивались дороги, а вдалеке, на самой окраине с рисовыми полями и фермами, где выращивали сахарный тростник, текла река Кавери.
– Я… – начала было я, но из головы вылетели все слова. – Я…
– Серьезно? – заметил Лей Ашвини. – Она?
Я, почти не слыша его, шагнула ближе к низкой бронзовой балюстраде. Мои глаза отказывались моргать, жадно впитывая каждую деталь.
Бо́льшая часть города оказалась довольно низкой, не превышая высоту трех этажей, поэтому и дворцы горделиво возносились в небо. В центре города находился Майсурский дворец, самый большой и красивый. У него были кремовые башни, по две на каждом углу, увенчанные красными мраморными куполами, огромные каменные арки по всему фасаду, а в центре, возвышаясь над остальными, стояли три золотые башни с золотыми маковками. На вершине среднего купола покоилась статуя Гандаберунды, двуглавого орла.
В историях, которые рассказывала мне мама, Гандаберунда был защитником королевства Майсур. В моей версии Гандаберунда представлялся спящей каменной статуей, которая просыпалась только тогда, когда город нуждался в ней больше всего. Мне казалось, что сейчас самое подходящее время для ее пробуждения, учитывая обстоятельства, но, возможно, у Гандаберунды на этот счет имелись другие идеи.
На другом конце королевства находился еще один дворец – Лалита Махал. В настоящем Майсуре из него теперь устроили гостиницу, но в своем Майсуре я сделала его крепостью Махишасуры. Дворец был чистого белого цвета, с открытыми проходами и тремя куполами, как собор Святого Павла в Лондоне, а охраняли его сотни асуров.
За Лалита Махалом возвышались холмы Чамунди – горстка невысоких вершин, покрытых густыми изумрудными лесами. Я не нарисовала храм наверху, как в реальном мире, потому что еще не добралась до той части истории, где богиня Чамундешвари сражалась с Махишасурой и победила его. Интересно, где она? Я рисовала ее в своем альбоме. И ее льва тоже. Мысль о том, что они где-то внизу, в городе, сражаются среди домов из драгоценных камней и сверкающих дворцов, казалась невероятной.
Все вокруг было невероятным. Этот город до самой мельчайшей детали выглядел поразительнее всего, что я когда-либо видела.
За исключением, может быть, замка.