Я подняла взгляд высоко-высоко, к самому небу. К замку, парящему в облаках. И поморщилась. Этот дворец был совсем не такой, как те, что в городе. Это оказался даже не настоящий замок – с зубчатыми стенами и всем прочим. Это был замок из сахарной ваты. Пастельных цветов и с маленькими башенками. И он просто парил там, высоко над Майсуром, такой неуместный, что я бы рассмеялась, если бы не знала прекрасно, что сама поместила его туда.
Но, если подумать, чем этот замок был хуже всей остальной сюрреалистичной картины?
Все вокруг казалось нереальным.
И все же каким-то образом я это видела.
– Видишь статую Гандаберунды? – голос Ашвини вывел меня из задумчивого состояния. Я оторвала взгляд от города и посмотрела на нее. Она возбужденно раскачивалась взад-вперед на носочках. – Вот как ты можешь остановить Махишасуру.
– Ты хочешь, чтобы я разбудила статую? Это вообще возможно?
Девушка покачала головой:
– Нет, только Гандаберунда решает, когда ему проснуться. Никто не может его разбудить. Даже ты.
– Тогда что же мне делать? – пробормотала я в замешательстве.
– Мы можем поговорить об этом в другом месте? – спросил Лей, глядя в небо.
– Я хочу, чтобы Кики сначала увидела ее, – сказала Ашвини. Она полезла в рюкзак Лея и вытащила небольшую складную подзорную трубу, вытянула ее, сфокусировала и протянула мне. – Посмотри на статую.
Недоумевая, я вгляделась в окуляр.
– Мне известно, как она выглядит, – заметила я. – Это ведь я ее нарисовала.
– Ты видишь две головы орла? У каждой по два глаза?
– Да.
– А еще что-нибудь замечаешь?
Какое-то мгновение я не могла понять, о чем Ашвини говорит. Затем, продолжая щуриться в подзорную трубу, заметила, что три из четырех глаз Гандаберунды были изумрудно-зелеными, какими я их и нарисовала, а четвертый – ярко-золотым.
– Я рисовала Гандаберунде четыре зеленых глаза, – осенило меня.
Ашвини усмехнулась.
– Золотой глаз – вот и ответ, Кики. Все, что тебе нужно сделать, чтобы остановить Махишасуру, это разбить его.
– Все, что мне нужно сделать, это подняться к статуе и разбить ей золотой глаз? – с сомнением повторила я. – Так мы спасем этот мир от Махишасуры?
– Вот именно! – торжествующе воскликнула девушка.
– Но как? И зачем я вам нужна, если все, что нужно сделать, чтобы остановить его, – это разбить статуе глаз?
Лей нетерпеливо застонал, прежде чем Ашвини успела ответить.
– Мы должны идти, – сказал он ей, продолжая щуриться в небо.
– Еще одну минуту, – попросила она и повернулась ко мне. – Ты нам нужна, потому что ты единственная, кто может разбить глаз Гандаберунды, Кики. Помнишь, я говорила о том, что у тебя больше власти над этим миром, так как именно ты его создала?
– Думаю, в этом есть смысл, – кивнула я. – Но не понимаю: как разбитый глаз остановит Махишасуру?
– Брахма велел мне думать об этом как о запасном выходе, – объяснила Ашвини. – Он сказал, что если золотой глаз разбить, магия, которая оживила этот мир, будет уничтожена. Эта карманная вселенная, и все в ней снова станут просто чернилами и бумагой в твоем альбоме. Кроме тебя и Махишасуры, конечно, – добавила она. – Вы оба не из этого мира, поэтому когда он снова станет нереальным, вас обоих отправят туда, откуда вы пришли. Ты вернешься в настоящий мир, а Махишасура – в междумирье.
– Значит, мне нужно лишь разбить глаз, и все будет кончено? – спросила я. – Этот Майсур перестанет быть настоящим?
– Верно.
– И тебя не смущает, что ты тоже больше не будешь настоящей?
Лей издал странный горловой звук, но Ашвини пожала плечами.
– Мы вообще не должны были быть настоящими, – сказала она довольно весело. – Это правильно, что все должно вернуться на круги своя.
– Вот так просто, – произнесла я с сомнением.
Воительница усмехнулась:
– Вот так просто.
– Ладно, хватит, – отрезал Лей; его терпение явно подходило к концу. Он проигнорировал меня и обратился к Ашвини. – Теперь нам действительно пора. Мы стоим рядом с трещиной между мирами с человеком, которого Махишасура считает угрозой для себя, поэтому находимся в серьезной опасности. Честно говоря, я удивлен, что здесь не было асуров, охраняющих это место, когда мы сюда добрались, но сомневаюсь, что наша удача продлится долго. Меня не особо волнует, схватит ли ее Махишасура или кто-то из его приспешников, но ты, кажется, думаешь, что она наша единственная надежда.
По его тону я поняла, что сам он отнюдь не разделяет такую убежденность. Я не могла его за это винить, потому что и сама ее не разделяла.