В тот же день, как в «Нью-Йорк тайме» опубликовали некролог Сеселии Уорни, особняк осадили агенты по торговле недвижимостью — точно голодные гиены. Дом не только числился среди самых великолепных архитектурных построек Нью-Йорка; по слухам, он был битком набит бесценными коллекциями миссис Уорни. За пятьдесят пять лет она умудрилась промотать грандиозное семейное состояние, не побывав ни в одном магазине. Заказы ей доставляли под покровом ночи доверенные курьеры, поклявшиеся хранить тайну,— и молчание их неплохо оплачивалось. По слухам, миссис Уорни за годы собрала под своей крышей бесчисленные произведения искусства, что давно считались пропавшими или уничтоженными; весь город только и мечтал, чтобы взглянуть на ее сокровища хоть одним глазком. К несчастью, в завещании недвусмысленно указывалось, что и дом, и все, что в нем есть, должны остаться неприкосновенны. Все переходило в безраздельную собственность семидесяти шести кошек (потомков той, подаренной Хемингуэем пары), что бродили по коридорам и комнатам где вздумается.
То-то удивилась общественность, когда здание перешло в чужие руки спустя каких-то несколько недель после смерти Сеселии. По всей видимости, кошки исчезли бесследно. Даже последнего помета котят не удалось обнаружить. За отсутствием наследников особняк был выставлен на аукцион — и куплен целиком, как есть, неким загадочным миллиардером. Незадолго до того, как здание начало обрушиваться, одна из моих аталантских одноклассниц клялась и божилась, что своими глазами видела, как в двери входил низенький франтоватый человечек в светло-сером костюме, при тросточке. И как это я сразу не догадалась, что речь идет о Лестере Лю!
Уна с Бетти уже поджидали меня в Центральном парке, через улицу от особняка Уорни. Бетти, как всегда, была замаскирована (блондинистый парик, черный костюм, представительные очки); но на сей раз чужой показалась мне не она, а Уна. За одну ночь она превратилась из верной подруги в дочку Лестера Лю.
— Эй! — Уна глянула в мою сторону и вновь обернулась к Пятой авеню.— Что ты об этом думаешь?
Я внимательно изучила особняк: нетерпение мое мало-помалу улеглось. За распорками металлических лесов дом казался безжизненным; камень сиял белизной, точно изваянный изо льда. Все окна были темны; все — наглухо отгорожены ставнями от города. Большинство зданий в районе миллионеров — это блистательные памятники своим архитекторам. А вот особняк Уорни стал мавзолеем.
— А знаете, мы ведь будем едва ли не первыми, кто попадет внутрь,— заметила я.— Интересно, что у него там.
— Надо думать, с дюжину тайваньских школьников,— заметила Уна.— Небось, приставил их полы драить. Кстати, вы только задумайтесь: он живет здесь, а я вкалываю как каторжная в маникюрном салоне!
— А как там Юй? — полюбопытствовала я, ненавязчиво давая понять, что ее участь далеко не из худших.— Идет на поправку?
— Да вроде бы. Мне он показался вполне себе бодрым, но миссис Фэй уверяет, что ему следует соблюдать постельный режим еще несколько дней по меньшей мере. Видать, просто не хочет расставаться с парнишкой. Он — ребенок милый, привязчивый, а у нее своих детей никогда не было. А тут, понимаете ли, мальчик; миссис Фэй, верно, думает, вот уж свезло так свезло...
— Слушай, у нас двадцать первый век на дворе,— не сдержалась я.— Поверить не могу, что кто-то до сих пор ставит мальчишек выше девчонок.
— Слушайте, ребята, извините, что перебиваю, но как долго мы собираемся ждать Кики? — осведомилась Бетти.— Мне обратно в школу надо.
Я сверилась с часами. До окончания обеденного перерыва оставалось двадцать минут.
— О’кей, давайте начнем,— взяла я дело в свои руки,— Уна, если дом только что продан, держу пари, что в компьютерах агентства по продаже недвижимости еще хранится поэтажный план. Ты не могла бы его оттуда выцарапать?
— Без проблем,— заверила Уна.— Сегодня же ночью подберу пароль.
— Бетти, а ты можешь попросить Лус раздобыть пару «жучков»?