– Ты прямо восхищаешься злодействами беззаконными, – приподнялась не локте моя подруга.
– Ачто? Всегда приятно на хорошую работу взглянуть. Даже на злодейскую. Ведь профессия такая у Соловья – разбойник. Приходится соответствовать. Да и не слышал я, чтобы он православных обижал. Сперва, немцев литовских, теперь, получается, басурманов безбожных. Непонятно только, где этот Сихыр Разбойника искать собирается.
На следующее утро удалось гостя рассмотреть повнимательнее. Летний сонцеворот был недавно, отчего по утрам было довольно светло. Проходя по двору в сторону кузни, различил краем глаза на гульбище25 какой-то тёмный предмет. Я так и подумал, что это предмет, так как он не двигался. Подошёл ближе, а это басурман на полу сидит. Не наголом полу, коврик расписной под сидалище пристроил. Кафтан на нём без застёжек в полоску и стёганый как одеяло. Я такие на казанских татарах видел, халат называется. Сам маленький такой, сухонький, сдалека за мальчонку принять немудрено. Лицо жёлтое, усы обвислые, сплетаются с куцей бородёнкой. Ноги калачиком сплёл, из больших и указательных перстов круги смастерил, глаза закрыл и мычит по-телячьи тихохонько так:
– М-м-м-м…
Видать, плохо человеку. Перебрал вчера за трапезой. Бывает. Стал я присматривать за странным человеком: доверяй, но проверяй. Сперва Сихыр к князю съездил на встречу, потом с головой уединился. Когда они с Путиславом в горнице закрылись, я проверил, поставлена ли в специальной комнате охрана. Она всегда там была при встрече Путислава с глазу на глаз с посторонними людьми. На всякий случай. Охраны не было странно. Я остался. Боярин, знамо дело, и сам с татаришкой справится, но осторожность никогда не вредит. Чтобы время занять стал слушать. Путислав басил:
– Почём я ведаю, что ежели ты сгинешь в рати с Соловьём, твой хан не вступится за Русь?
– Я Козгына отпускать.
– Кого?
– Кош. Птица. Хат, письмо относить. Мой говорить, что не возвращаться, хан халак делать Казимиру-батыю.
– Добро. А по какой надобности тебе малец Добрыня?
– Бабай-ага видел. Бабай-ага с Соловей-юлбасар дружить должен.
– Не ведаю. Нечисти тут хватает, а дружит ли она?
– Я знать. Дружит.
– Пусть так. Иди. С рассветом двинетесь.
Басурман вышел, а голова тихо позвал:
– Выходи, бабка, иди за Добрыней.
Из-за занавески появилась Апраксия. Вот те на! Боярин-то не без охраны был. И баба не проста: далеко не всё мне сказывает. По мерным ударам кованых каблуков было понятно, что хозяин нервничает Через некоторое время зашёл парень в кольчуге с пластинами:
– Мечник Добрыня по Вашему приказанию прибыл! – отрапортовал он.
– Садись.
– Не привышие мы перед начальством сидеть.
– Сядь!
По скрипу лавки было понятно, что парень на неё не сел, а упал. Голова же продолжал своё движение по горнице:
– Слышал, ты газ на мою дочку положил.
– Я ни в жизнь!
– Молчать! Не ведаю, чего басурманский гость в тебе усмотрел. Говорит, ты со всякой чертовщиной на короткой ноге, да то не моё дело. Поедешь с ним Соловья боронить. Токма не возвертайся боле. Не рады тута тебе. Отпишу я тебе грамотку в дружину Ивана Молодого. Распишу подвиги, что ты не совершал. Будешь в почёте там. А здесь погибнешь. Выбери верного друга, кто весть эту доставит, да молчать до срока будет. Илья? Как в сказке, Добрыня и Илья. Поповича недостача.
– У меня отец – поп.
– Ты попович? Тогда ладно! Всё путём.
На неделе поехали Соловья воевать. Вернулся один Илья. Сказывал, что все погибли, нам подробностей не говорил. И я подробностей не знаю. Кто знает? Ты, что ли, боярин? Ну, расскажи. Служил с Добрыней? Так ты ещё и служивый? Постой, постой! А не Ильёй ли тебя кличут? Правда, что ли? Рассказывай, не томи, как там дело было. Завтра, так завтра. И то правда, спать пора.
Глава 5
Эй, мать, принеси чё похлебать. Складно как вышло: мать, похлебать! Ха! Кто боярин? Я? Шуба, да, крутая. Мне сам Фёдор Васильевич Телепень-Оболенский в качестве боевой награды за доблесть перед строем вручил. За Хитрую войну26. С мценского боярина снял. Что я тебе обещал? Какую историю? А, про Добрыню… На голодное брюхо рассказывать отказываюсь. Наемся, напьюсь, расскажу.
Всё! Закончить приём пищи, выходи строиться! Да не вам я это, людишки гражданские. Просто, без команды у меня даже пищеварение не начинается. Про Добрыню, значит? Рассказывал он мне про свою молодость, но за эту пару вечеров много нового узнал. Доложу, что сам знаю.