А вскоре признался ей Серафим в любви великой и замуж позвал.
Посмотрела на него Златогорка удивленно, но видит, серьезно леший говорит.
— Скрывать не буду, — отвечает, — нравишься ты мне. Но мало этого для согласия моего. Уверена я должна быть в муже будущем.
Не растерялся Серафим и предложил сразу, ежели нужда в том имеется, испытание любое пройти. А Златогорка его на слове и поймала.
— Хорошо, — говорит. — Будет тебе задание трудное. Выдержишь, подумаю я над предложением твоим.
Возрадовался Серафим от слов этих. Не было еще дела такого, которого бы он сдюжить не сумел. И дом в одиночку поставить, и дерево вековое повалить — все под силу ему было. Только и представить леший не мог, что его любимая задумала.
Начались у них приготовления странные. То когти звериные на руки да на ноги наденут и по деревьям лазают. То глаза завяжут и так по поляне вслепую ходят. А то грибы красные с точками белыми под елками ищут.
Подступался леший с расспросами не раз, да только отнекивалась Златогорка на любопытство его. Мол, сам поймешь, все со временем. Но он и так счастлив был, что с любимою день целый проводить может.
Наконец велела Златогорка ему, как стемнеет, к болоту дальнему приходить. Только не сказывать о том никому.
Серафим дома предупредил, мол, к друзьям в лес соседний сходить хочет, и не ждали чтоб. А сам к месту условленному отправился.
А любимая его под ивою плакучею уже дожидается. Котомку невеликую дала и следом идти велела. Мимо топей гиблых да сосен горелых вышли они вскоре к лазу, что в мир подземный прямиком вел.
Подивился Серафим, что это им здесь во время летнее надобно, но Златогорка уж под землей скрыться успела. Леший вслед за ней по ступенькам спустился. Видит, Лазовик их дожидается. Посмотрел старичок на него недобро, но ничего не сказал и к лабиринту повел. Когда духи лесные на зиму в Пекле теплом схорониваются, проводники путь короткий через плуталище обозначают. Только сейчас по закоулкам сырым пробираться пришлось, и казалось, не будет конца дороге этой. Пузырь светлячный света самую малость давал, и не раз Серафим на стены налететь да запнуться успел.
Выбрались они, наконец, в Пекло самое, а там черт подземный их дожидается. Глаза горят, рога закручиваются, когти на копытах виднеются. Не по себе стало Серафиму от вида его, и тот на него косо смотрит.
— Новенький? — Златогорку спрашивает.
— Да, — отвечает, — первый раз идет.
А черт все не унимается:
— Не подведет?
— Не должен, — Златогорка на лешего взглянула.
Только черт с него тоже глаз не сводит и добавляет:
— На днях Ний над мухоморщиками суд показательный устроил.
— Не подведет, — твердо Златогорка на то ему ответила, а сама к Серафиму подошла.
— Подумай, — говорит. — Не поздно сейчас и назад вернуться.
Ох, как неуютно лешему в царстве подземном было. Зимою в толпе духов лесных и Пекло домом родным казалося, да и светляки на камне каждом светились. А тут темень кромешная кругом, и только всполохи пламени сизого вдали виднеются, да стоны жуткие доносятся.
Но в ответ сразу сказал:
— С тобою — до конца самого пойду.
Златогорка веревкою его за пояс обвязала, потом себя и конец черту отдала.
— Дальше без света двинемся, — предупредила и пузырь светлячный в котомку спрятала.
Серафиму казаться начало, будто день целый прошел, пока он за Златогоркою на привязи брел. Велела она ему на случай всякий руки в стороны раскинуть, чтоб не пораниться невзначай. Задевал он ими то камни острые, то колючки жалящие, но чаще всего пустота одна только была.
Сделали они, наконец, привал короткий. Леший только на валун небольшой присесть успел, да водицы хлебнуть, как веревка опять натянулася.
Стали ему чудища всякие мерещиться. То черт подземный на камушке притулился, то мерцанье зеленое дорогу загораживает. Хотел он было Златогорку спросить, что за странности такие виднеются, только сама она его за руку поймала и на землю усадила. На миг пузырь светлячный мелькнул. Ярче солнца весеннего свет его тусклый посреди тьмы показался. Отдала Златогорка провожатому грибы, что в лесу они собирали, и назад пузырь в котомку спрятала.
Подсела к Серафиму и на ухо шепчет: