Змеиха — жена заботливая, уговаривала Горыныча крылья потихоньку разминать. Не ровен час, совсем летать разучится. А тот сердится:
— Какое летание, — кричит. — Не видишь, что ли, из пещеры еле выбираюся.
Знала змеиха норов мужа своего. И так-то не сахар был, а коль калекой надолго останется, совсем в брюзгу немощного превратится. И отступать не собиралася.
Сговорилась она с братьями Горынычевыми — подсобить малость. Как тот в следующий раз наружу выбрался, подхватили они Змея и в небеса понесли. Запричитал он благим голосом, чтоб вернули взад и в покое оставили. Ну, братья его просьбу и уважили. Подняли облаков выше и в стороны разные разлетелися.
Горыныч сразу камнем вниз полетел, но крылья расправить так и не решился. Пришлось Змеям ловить его у гор самых и опять наверх на себе тащить.
В третий раз осмелился он кончики крыльев отогнуть. Глядит, падать помедленнее стал, и поворачивать в стороны разные получается.
Повеселел Горыныч. И не болит вроде ничего, и полетал — душу отвел.
На день следующий братья опять к нему заявилися. А однажды крылья расправили, да так вниз и отпустили. Хочешь, не хочешь, пришлось Змею воздух ими месить. Хоть и ломило все тело после этого, но стерпеть вполне можно было.
Неделя, другая прошла. Горыныч на радость жене вкруг пещеры летает. Только, как не противился он, настояла змеиха, чтоб дети рядом с ним завсегда были. И в случае надобности помочь могли.
А еще через пару недель и боль телесная отступила. Стал Змей, как в былые времена, по горам да долам носиться, радугой на небе раскидываться.
Супруга на Горыныча не нарадуется. Изменился он после возрождения сильно.[107] Дома все время проводить старается, детей мудрости драконьей обучает.
Старший-то, Соловей, уж давно от них отселился и лес дремучий вотчиной своей объявил. А младшим — змеям летучим, пока с мамкой да папкой жить нравилось.
Только стал он вести себя странно порой. То забудет, что дети радугой на небесах уж улеглись, и поверх них еще одним сиянием раскинется. А то вдруг посреди неба задумается и крыльями махать перестанет. Раз камнем так вниз кувырнулся, что чуть насмерть о гору не расшибся.
А тут еще одна напасть объявилася.
Данила-богатырь, видать, на язык слабоват оказался. Порешил, наверное, коль княжество получить не удалось, так хоть слава о подвиге евойном по Руси гулять будет. И выходило со слов его, что Змея проще простого победить можно. Смекалка да сноровка только в деле этом нужна.
Вот и потянулись в горы драконоборцы толпами. Славу быструю попытать, да пол княжества в придачу получить. Горыныч зла на них не держал. Лапой по плечи самые в землю вобьет и оставит так о жизни подумать.[108] А сам по делам своим дальше летит.
Но напомнили ему богатыри горемычные, что и он когда-то молодцем таким же оборачиваться мог. Попробовал Змей пару раз с дуба высокого о Мать-сыру землю удариться. Вдруг, думает, чудо случится, и шкура ненавистная отпадет. Но крепко, видать, она к нему приросла, что только шишку великую на голове средней заработал.
Но стали со временем страсти прежние в нем просыпаться. Чего только не делал трехглавый, чтоб пыл свой остудить. И полетами-то в земли дальние себя изматывал. И в озере студеном часами сидел. Ничего не помогало.
Жену свою вконец измучил. Та хоть и рада поначалу была, к Бабе Яге в гости вскоре отправилась. Снадобье успокоительное для мужа просить.
И так Горыныч извелся совсем, что к смертным опять летать начал. Спрячется за деревьями, девиц молодых поджидает. Схватит одну и в небеса с ней взмоет. Покружит, покружит и назад на место возвернет.
Раз застала его за занятием этим ведьма Маринка.[109] Сорокой обернувшись, искала она в лесочке соседнем траву для зелья приворотного. В былые времена Горыныч не раз к ней в гости заглядывал. И если б не братья, может, и сложилась бы у них жизнь семейная.
Как увидел Змей ведьму, к нему летящую, сразу о слухах недавних вспомнил. Сказывали, будто наградила она богатыря одного шкурой туровой.[110] Может, и обратное сделать у ней как получится.
Не долго думая, рассказал он Маринке о горе своем и помощи попросил. А та сразу смекнула. За возможность молодцем оборачиваться Горыныч все что угодно отдать может.
107
108
109
Былины донесли до наших времен образ ведуньи Маринки, которая часто встречалась со Змеем Горынычем, а Добрыню Никитича, когда тот попытался с ней расстаться, обратила в тура.
Существует мнение, что Маринка — это воплощение богини Морены — вестника смерти (см. комментарий к главе 17). В этой ипостаси ей вечно противостоит Жива — богиня жизни, которой под силу и богатыря расколдовать, и ведьму в сороку навечно обратить.
110