А вместо себя черта Зосиму в Пекло Ходившего поставил и мешочек с Оком сияющим ему передал.[157]
Зашумели духи все разом, уговаривать беса бросились. Как же они без него жить-то будут. Только Федор спорить с ними не стал, котомку невеликую за плечи закинул и в путь свой отправился.
Но по дороге к Бабе Яге завернул. Благословение на дорогу получить.
И здесь уж другая сказка начинается.
А этой конец пришел.
Кто из сказа о Водяном Константине сюда пришел, тому путь в главу девятую лежит — с чертом подземным Иосифом познакомиться.
А следующей нас последняя история дожидается. О Стасе и Кикиморе опять она будет.
Глава 28. СТАС И КИКИМОРА
От подумалось до сделалось путь порой ох какой не близкий лежит. Может, и не решилась бы Кикимора жизнь свою вновь круто менять, если б не детки старшие.
Отозвала как-то раз Марфа её в сторонку и говорит: «Тихон недалече в лесу дожидается». Подивилась Кикимора, чего это он прямо к ней не заглянул. На место указанное пришла, а там двое старших ее под кустом храпят, и Леший рядом сидит.
Рассказал он ей, как дело было. Объелись, похоже, ребята мухоморов и бузить начали. Деревья молодые ломают, к духам лесным пристают. Тихон их урезонить хотел по-хорошему — мальцы еще. Но они и на него наскакивать принялись. Кричали, мол, знаешь, кто мамка у нас. Ежели не отпустишь, плохо тебе будет. Отвесил он им по оплеухе, на плечо взвалил и сюда принес.
Кикимора сразу в слезы ударилась и упрашивать Лешего стала, чтоб не говорил никому. Что не повторится такое никогда больше, и впредь за детьми строго следить обещает. Согласился Тихон, по доброте душевной, с просьбой её и дальше по делам своим отправился.
Как старших домой перенесли, заставила Кикимора русалку, что за ними присматривала, без утайки все рассказать. Оказалось, давно уж они от рук отбиваться начали. Из Школы лесной придут, котомки в угол забросят и сразу с чертями гулять отправляются.
Отругала Кикимора непутевых и даже побила малость. А после учебы в Дом красоты приходить велела обязательно. Но понимала она, недолго их в узде держать удастся. Тепла им семейного не хватает, а потому и ищут приключений на голову свою.
Как Кикимора разговор о жизни совместной завела, Стас, конечно, сразу согласие свое дал. Не раз по привычке и сам спрашивал, когда она гнев на милость сменить изволит. Но не спокойно у него на душе было.
Видел он — Кикимора нынешняя от Дамы сердца его прежней сильно отличаться стала. Да и дети, по слухам, избалованы не в меру. А у него празднества летние на носу, и над учением Иосифа подолгу сидеть приходится.
Кикимора сразу условие поставила. Не требует она от мужа прибытка более её в дом приносить. Главное, чтоб детей на путь истинный наставил. И рассказала Стасу, что старшие вытворять начали. Да и Анюта от них не отстает. Чуть что не по ней, в крик пускается, ногами топает и свое требует.
Долго Стас после разговора этого в раздумьях по лесу бродил. Даже к Бабе Яге посоветоваться зашел.
Рассказал всё, как есть, и что делать, спрашивает. Но дала та ему только лепешку хлебную.
— Вот таков мой ответ, — говорит. — Иди с миром.
Стас сперва разозлился на Старую, а потом понял, чего Яга сказать хотела.
Сам он решение принять должен.
Кикимора за обустройство жизни семейной рьяно взялась. Вначале, прошлое памятуя, договориться обо всем потребовала. Зная характеры свои вспыльчивые, положили они при детях не ругаться никогда. И ежели один другого обидел невзначай, то не дуться и говорить сразу.
Стас за это двумя руками был.
А как порешили в доме Кикиморы все вместе жить, стала она список вещей составлять, которые Стас с собой взять может.
Видит черт, любимая его к жизни семейной, как к делу новому подошла. И о чувствах ее спросить захотел иль и вовсе в дремучести дальние послать. Но обиду нанесенную стерпел. Понимал он, любит его Кикимора по-прежнему. Только чувства свои глубоко спрятала, и пробудить их время еще требуется.
Да и виноватым он себя считал до сих пор. Если б не уговоры его постоянные, может, и не ушла бы она от Терентия своего. Так и терпела бы детей ради. Он-то после один остался, а у ней трое на руках — мальцов неразумных.
Ко второму пришествию Стасову старшие настороженно отнеслись. Непонятно им было, надолго ли у них с мамкой на этот раз сложится. Да и звать его как, все придумать никак не могли. «Папой» не хотели. К отцу своему — бесу Терентию, часто они захаживали. А просто Стасом — неудобно получалося.
157