Тут-то Вика от страха и заверещала.
Крик на горе прекратился. Через минуту послышался топот и грохот ухватов.
— Вика! Доченька! — голосила мама.
— Ну, бабки с горы бегут и ейная мамаша, — поежились кикиморки. — Ныряем, что ли?
Вика вцепилась в кочку.
— Да ты никак испужалась? Не бойсь! В омуток нырнем и пересидим до ночи. Под водой они нас нипочем не выловят!
Вика пискнула, как комарик, и вцепилась в кочку крепче.
— А мы тебе мошек наловим, — улещали кикиморы. — Голодная небось? Смотри, как нашим-то языком мошек ловить ловко! — и они дружно, будто маленькими бичами, защелкали языками. Кикиморки торопились: шутка ли, бабки-то подбегают.
— Али не хочешь с нами нырять? До вечера только? Хоть в гости? — печально спросили они.
Вика испуганно покрутила головой.
— Ну, прощай тогда, — горько сказали кикиморы и поныряли все. Личики у них были печальные. Думали: такую дочку себе голосистую нашли, а надо же!
Вику вытащили из болота, согрели, приласкали, отмыли.
— Как же ты в болото угодила, миленькая?
А Вика молчит, будто воды в рот набрала.
— Мала еще, чтобы понимать что-то, — решили бабки.
А капризы-то все прошли! Вот чудо.
ЯГНЯТА МХА
Не вышло у кикимор с дочкой. День погрустили, а потом снова за старое: смех да игры, да забавы. Набегаются кикиморы, напрыгаются, усядутся под забором, тогда Ненастя выпускает своих ягнят. Нырнет за ключом на дно пруда, откроет ржавый пудовый замок, ягнята и выбегут. Носятся, скачут, радуются. Сами курчавые, мягкие, веселенькие, резвые. А цвета — ярко зеленого. Потому что ягнята у кикиморок не простые, а моховые.
А сарайчик, где они днем заперты, — стоит всю ночь с распахнутыми воротами. Он старый, покосившийся, стоит меж двух хозяйских домов. Невесть кто и когда его построил, и хозяина у него давно нет. А хозяйки тут — кикиморы. С крыши мох свисает зеленобородый. Хорошо растут моховые бороды! Сырости хватает: каждую ночь кикиморы в мокрых юбках на крыше сидят.
Бегают ягнята за своими кикиморками, дробь ножками выбрыкивают, тоненькими копытцами по крыше «цок» да «цок». Голоски нежные «бе-бе».
Проснутся жители, слушают: чудится? мерещится? что это такое может быть? Погадают-погадают, а выйти посмотреть боязно.
Любят кикиморки своих ягнят — гребешками причесывают, ленточки завязывают, скачут да прыгают вместе, попить к ручейку водят.
А борода длинная растет-растет, да ухмыляется: как свесилась с крыши (длинна отросла), так оторвется — шлеп на землю! Глядь — и еще один ягненок моховой побежал к братцам. Глазками сверкает, к кикиморкам в карман тыкается, а у тех и хлебушек припасен: сами не съедят, для ягнят приберегут. Диковинка!
ЛЮБАВА
Наигрались как-то раз кикиморки с ягнятами, скатились в болото и быстро утихомирились. Они еще поскакивали по кочкам, но уже наступало оцепенение, когда хочется спать и тянет на дно. Они вот-вот должны были нырнуть, но что-то держало их сегодня на поверхности. Что-то было не совсем так в болоте. И только когда на горизонте показался краешек солнца, они заметили корзинку-колыбель.
Она была из ивовых прутьев и покачивалась на воде. Из нее торчали чьи-то маленькие беленькие лапки. Сестренка! Новенькая сестренка!
Корзинка была доверху набита чудесным лесным мхом, на мху спала крохотная кикиморка в голубой юбочке. Рядом лежали бутылочка с молоком и россыпь клюквы.
Они осторожно вытащили ее, взяли на руки. Они быстро передавали ее из рук в руки и радостно рассматривали.
— Теперь-то мы знаем, откуда берутся сестренки, — гордо сказала Ненастя. — А лапки-то у нее какие крохотные! И белые совсем. Не потемнели еще!
— Да нет, это, наверное, от солнца так кажется, на самом-то деле они зеленые, как у нас, — заспорили было кикиморки, но малышка открыла глаза и зевнула, показав крохотный язычок.
— Видели, видели?! — с восторгом заверещали кикиморки.
— Глазки-то у нее голубые, и язычок еще не вырос — коротенький. Теперь-то мы знаем, какие бывают младенцы. Таким язычком она и мошек-то пока ловить не сможет! А подрастет — у нее все будет так же здоровско, как у нас: лапы — зеленые, язык — длинный! Что же с ней сейчас делать? На дно утянуть? Или тут оставить?
Малышка спала спокойно, и они решили оставить ее в камышах. Что они наделали! Даже песенка такая есть: «Кикиморка — дружок, короткий разумок!»… Они нырнули и спали тут же, в омуте под корзинкой, время от времени выныривая и проверяя, как она спит.