Внутри что-то оборвалось, а в сыром подвале закончился воздух. Момент, о котором он так часто думал и которого боялся, настал резко и неожиданно, как удар под дых. Он знал, знал, что это произойдёт, но не так скоро. Кто? Когда? Зачем? Действительно ли курва Романофф проследила за ним по приказу Пирса или он спалился сам, глупо и безответственно?
― Но, сэр… ― ему хотелось утечь сквозь бетонные перекрытия, но он решил сказать всю правду, как она есть, отчасти надеясь на понимание, ведь его намерения теперь были серьёзнее некуда.
― И не вздумай говорить мне, что любишь её, иначе оформлю перевод немедленно! ― Пирс сорвал его признание с языка, разорвал и выбросил в сточную яму его несбывшихся надежд, а Рамлоу возненавидел его ещё сильнее, чем прежде.
========== Глава XVI ==========
На Аляску Рамлоу не хотел, а Пирс слов на ветер не бросал никогда. Послать его к чёрту и наплевать на приказ ― и Брок никогда больше не увидит сыновей. Мысль об этом сводила нутро до режущей боли, ровно, как и то, что с Кэтрин нужно всё закончить. Слишком много поставлено на карту, чтобы вот так всё перечеркнуть ― всю жизнь, которую строил сам, по кирпичикам возводил, потом и кровью, даже ради любимой женщины. Завязывать себя в узел Брок научился, но в этот раз всё было гораздо больнее.
Променять «Гидру» на «ЩИТ» у него не было и в мыслях. Без разницы, кто платит деньги, да и идеология организации его личным принципам никогда не противоречила ― Рамлоу любил порядок во всём, потому оставалось лишь выжидать. Лихорадочно перебирать в голове варианты, как оставить волка сытым, а овец ― целыми, перед запуском проекта было бессмысленно, работы становилось всё больше, времени до старта «Озарения», на которое Пирс поставил все карты, было всё меньше. В случае успеха, Зимнего Солдата бы утилизировали за ненадобностью ― неугодные «Гидре» уничтожались бы одним нажатием кнопки, благо в алгоритме Золы был очень обширный диапазон настроек. Рамлоу умел заметать за собой следы и имел самый полный доступ к проекту, быть может, удастся стереть Пирса с лица земли, скинув всё это на сбой программы. Ну, мало ли, бывает всякое, а Кэтрин ― взрослая девочка, переживет. Каких только дурных мыслей не приходило в отчаянную голову, половина из которых была самоубийственна, другая половина могла осуществиться не раньше, чем он начал бы подыхать в госпитале для военных пенсионеров, в компании Паркинсона, если б дожил, конечно.
Прежде чем раздолбить телефон о стену, Брок отправил Кэтрин только одно слово ― «прости». Она умница, всё поймет, а у него будет время подумать, как и почему он так чудовищно, намертво впутался в эти отношения, которые изначально были обречены.
Кэтрин представили нового помощника, огромного сомалийца Тэрри, больше похожего на телохранителя, чем на дипломатического работника. Он неотступно следовал за ней, тыкался в телефон, будто отчёты посылал, и, кажется, однажды даже рылся в её бумагах. Кэт постоянно чувствовала на себе его взгляд, а в свободное от работы время ей чудилась слежка. Хоули твердила об «Озарении», о его целесообразности и гуманности, до запуска оставались считанные недели, голосование назначили на понедельник, а Кэт подумала, что Тэрри прислал отец, чтобы от чего-то или от кого-то её защитить.
― Блять, ― Кэтрин не сдержала, когда в машине нагрудный карман её пиджака зажужжал, принимая сообщение от Брока. Одно слово, шесть букв, чёрным по белому экрану. Она подумала, что умирает, коченеет, сгорает заживо. Повернулась к Тэрри и злобно оглядела его с ног до головы. Если б работникам посольства выдавали табельное оружие, она бы точно его пристрелила. Отсидела бы, вышла, и пристрелила бы ещё раз.
― Тэрри, ― обратилась она к нему нарочито вежливо, ― скажи-ка мне, дружочек, ты зачем здесь?
Помощник недоверчиво на неё покосился, слегка приподняв одну бровь.
― Меня назначил старший советник Хоули на место младшего секретаря Анхело Торреса…
― Не страшно было место такое несчастливое занимать? А вдруг это карма?
― Не понимаю, о чём вы, мэм? ― Тэрри отвернулся, напряжённо глядя на дорогу. Агенту «Гидры» не пристало выдавать себя волнением или попадаться на удочку посторонних вопросов. Оберегать дочь председателя накануне важного события было его первостепенной задачей, надо будет, свяжет её и посадит в мешок, пока геликэрриеры в боевом режиме, был бы приказ.
― Доносчик чёртов, ― процедила она, не сводя с него взгляда. Обвинение было несправедливым, Романофф достаточно было недели слежки, чтобы установить между ней и Рамлоу связь. Наташа никогда не отличалась брезгливостью, тем более, Пирс выписал ей щедрую премию за эту маленькую услугу. ― Отвези меня в отель и проваливай к чёрту!
Поздней звёздной ночью Кэтрин сидела на балконе, заставив кофейный столик початыми бутылками разносортного алкоголя, влажный ветер трепал её волосы, а пепельный свет луны обнимал её ноги. Спьяну Кэт казалось, что они мертвецки бледные, а сама она погибла ещё в машине и уже разлагается.
Спустя шесть часов она набирала номер Брока сто семнадцатый раз, всё ещё надеясь, что ей ответят.
========== Глава XVII ==========
― Мы не будем говорить об этом мистеру Пирсу, я надеюсь. ― Кэтрин почти год не была в этом кабинете, не лежала на кушетке и не смотрела на толстые стёкла очков, за которыми прятался внимательный взгляд доктора Суареса, штатного психолога при американском посольстве в Боготе.
― Всё будет зависеть от вас, Кэтрин, ― он мягко улыбнулся, тактично прокашлялся и спрятал взгляд в горшке с орхидеями, белоснежными и требовательными к уходу.
На следующий день она не вышла на работу. Тэрри долго звонил, потом долго стучался в дверь, а следом портье принёс ему запасной ключ-карту ― агент готов был вынести цельнодеревянную дверь голыми руками, и он бы смог, никто даже не сомневался. Младший советник нашлась на балконе без сознания, на полу в луже липкой, крепко пахнущей спиртным жидкости, среди осколков, бледную, как смерть. За час до того, как отрубиться, Кэт расколотила всё стекло, что нашла в номере, выпивая по стопке за каждый неотвеченный звонок. Даже бедный кофейный столик рассыпался, словно витражная мозаика, и как только постояльцы стерпели шум и не вызвали охрану? Тэрри немедля вызвонил врачей, потащил её в ванную, намереваясь прочистить ей желудок. Приди он на полчаса позже, и спасать было бы уже некого.
― Я отравилась.
― Анафилактический шок и остановка сердца, вы здорово перебрали. Вам повезло, что вас вовремя обнаружили, ― подытожил Суарес и снял очки. ― Что случилось, Кэти?
Кэтрин, пожалуй, больше не возьмёт в рот ни капли жидкости градусом крепче кефира ― отвратило окончательно и бесповоротно. Тэрри во избежание грандиозного втыка и последующего отстранения согласился молчать, но, сославшись на относительную свободу в принятии решений о защите её персоны, приволок её к психологу, крепко держа под локоток.
― У меня был очень тяжелый день, ― Кэтрин рассказала ему всё, не называя имён и подробностей, плакала, и руки её тряслись от слабости и рыданий.
Когда она очнулась посреди белой больничной палаты, в ужасе и отчаянии, Кэт не имела понятия, что с ним, где он и какие последствия его ожидают. Спросить было не у кого ― полная изоляция, одиночество и охрана у дверей не давали ни единого шанса связаться хоть с кем-нибудь из внешнего мира. Кэтрин снова ощущала себя девочкой, которая слишком мала, чтобы себя защитить.
Пирс могла сорваться в аэропорт сию минуту, послав к чёрту Суареса, Тэрри и старшего советника, всего несколько часов, и она была бы в «Трискелионе», но боялась сделать этим только хуже. Брок связался бы с ней при любом удобном случае, она верила ему безоглядно, но ответом ей служила глухая тишина, значит, так нужно. Нужно пробовать жить дальше.
Единственное, о чём Кэтрин жалела каждый день, что так и не сказала вслух, как сильно его любит.