Она, тростинка на ветру, заботилась о Рамлоу, который ещё в учебке лежал на земле под мелким дождичком-снежком в минус, выполняя нормативы, что уж говорить о тёплой ночи, хоть в воду лезь. В ответ он лишь рассмеялся, поднялся к ней по пологому берегу, сцепил её в замок стальных объятий ― не вырваться, не убежать, сжал в кулаке волосы, поднимая лицо её к свету, к себе ближе, глядя ей в глаза, полные бархатной безмятежности. На дне его глаз мерцали дьявольские огоньки, которые не потухнут, наверное, до самой его смерти. Таков он был, Брок Рамлоу, таким Кэтрин его видела.
― Почему ты всё время смеешься надо мной? ― Глаза огромные, подведённые черным смотрели испытующе, изящные бровки нахмурились, ему хотелось целовать её в сморщенный от негодования носик, но он лишь крепче, грубее прижал её к себе, а то совсем уж расклеился.
― Потому что ты смешная.
Не удержался, снова отлюбил её сонную, на заднем сиденье, как подросток, ей-богу. Под канадскими клёнами и разбитыми фонарями, под звуки тишины, её неровного дыхания и шёпот волн, бьющихся о камни. От былого лоска не осталось ни следа ― помада давно стёрлась, яркий маникюр с кончиков изящных пальцев остался на ветхих простынях и бордовых царапинах на его спине, а мускусный, плотный, одуряющий аромат «Герлен» сменился его запахом, разлитым равномерно по всей ей коже ― табака, баллистоли, железа и пота.
Следы его спермы стягивали нежную кожу на шее, на бёдрах, на груди, Кэтрин даже душ не приняла, пытаясь улизнуть в ночь, как воровка, прихватив с собой чужое сердце в качестве сувенира. Она не думала, что всё зайдёт так далеко, что живой интерес и влечение тела захватят её с головой в мутный водоворот, из которого ей не выбраться. Кэтрин не станет больше вести дневник и выполнять дурацкие рекомендации психиатра, она совершенно излечилась в его руках.
― Сутками бы тебя трахал, прелесть, жаль, что мне уже не двадцать… ― Рамлоу нёс пошлую чепуху, заставляя Кэтрин краснеть и смеяться. Теплое дыхание щекотало шею вместе с легкими прикосновениями её губ, когда он прижимал её к груди, как беспомощного звереныша, гладил по волосам, жалея, что оставил её совсем без сил, имел, ничуть себя не сдерживая. ― Поехали ко мне. У меня есть три часа до подъёма.
― Так мало, ты ведь не спал совсем…
― Высплюсь завтра в самолёте.
― Ты улетаешь?
― Да, «Удар» сопровождает председателя в Швейцарию, ― на сходку эдакой масонской ложи всех шишек «Гидры», но этого Брок уточнять не стал. ― На пару дней только.
― Хорошо, ― на часах было четыре утра, Кэтрин не спала почти сутки, встав в это время на самолёт из Боготы до Вашингтона, потому держалась из последних сил, вглядываясь сквозь утренний смог на спящие окна пролетающих мимо домов. Брок устало молчал, она молчала тоже.
========== Глава XII ==========
Квартира Рамлоу была холостяцким лофтом, просторная, с высокими потолками, перекрещенным деревянными балками и простыми белыми стенами. Ремонта он тут не делал, въехал сразу, как только купил. До него квартиру снимал какой-то местный художник-перформансист, потому хозяин перед продажей наспех выбелил стены, покрытые абстрактным граффити неприличного содержания, и выбросил целый ворох картона, из которого бывший жилец мастерил свои экспозиции. Окна до самого пола и высокий этаж добавляли света и пространства, декоративный камин оплетали кованые решетки, Кэтрин удивилась, не найдя здесь бардака, свойственного обители свободного мужчины, либо Рамлоу мало бывал здесь, либо был довольно аккуратен в быту.
― У тебя есть дети? ― на каминной полке в ряд стояли три обыкновенных деревянных фоторамки, сделанные криво, и, похоже, детскими руками.
― Да, двое мальчишек, ― на снимках улыбались двое ребят, с разницей года в три, смуглые, темноволосые, в их резких, нахальных лицах угадывались черты Брока. ― Они в Нью-Йорке, с бывшей женой. В прошлом году я купил им дом, езжу каждый отпуск…
― Жена не против? ― Рамлоу глядел на детей с такой теплотой, Кэтрин чувствовала, что проникает в его мир, неизведанный и странный, где суровый командир иногда был сентиментален, в котором он был любящим отцом, скучающим по своим детям.
― Она б не рискнула. Её хахаль месяц валялся в больнице, когда я узнал, что он отправил моего младшего за пивом. Я потом объяснял ему, что он не обязан никому ни зачем бегать, только потому, что он мелкий…
Он задумался, вспоминая эту некрасивую историю, как визжала Бэтти, его вторая жена, с которой они прожили долгих десять лет, изрядно вытрепав друг другу нервы, когда Брок месил четвертого по счёту её любовника, знатного пропойцу, как грозилась подать в суд и отобрать у него право видеться с детьми. Тогда Брок пригрозил ей в пылу ярости, что разделит её на пятьдесят один кусок, по количеству штатов, так что истеричная тёща заебется ездить по стране, собирая из неё паззл. Бэтти с тех пор угомонилась, а Броку было мучительно стыдно ― всё же она была матерью его детей.
― Ванна там, ― Рамлоу вручил ей атласный халат в жутких бордовых розах, небрежно указал рукой направление на север.
― Чей он? ― вряд ли Кэт испытывала ревность к его прошлому, скорее любопытство.
― Ну-у, теперь твой, ― изящно выкрутился Брок, пропадая за ширмой, где находилась кровать, аккуратно застеленная и слишком большая для одного. Кэтрин лишь усмехнулась, отправляясь под тёплые струи душа, смывать следы любви, усталости и бесконечных суток стального нервного напряжения. Немногословность Рамлоу восполнил крепкими объятиями, когда она засыпала у него на плече, он больше не трогал её, уставшую, измотанную, заласканную, позволив, наконец, выспаться в тишине и безопасности, под его надёжным крылом.
Кэтрин проснулась утром под гул подземки. Брока в квартире она его не нашла, на столике лежала связка запасных ключей, а в телефоне светились двадцать семь пропущенных от Марко. За всё это время Кэтрин так ни разу о нём и не вспомнила.
========== Глава XIII ==========
― Кэт, я сразу же вылетел в Вашингтон, когда узнал, что произошло. ― Ключи от чужой жизни, две магнитных полоски, прожигали насквозь плотную ткань джинс, а Марко сидел напротив, такой родной и привычный, как старый чемодан без ручки, верный спутник незабываемых путешествий ― выбросить жалко, а пользы никакой. Кэтрин прятала левую руку под столом, не решаясь рассказать ему, что кольца на ней больше нет, а нового ей уже и не особенно хочется. ― Где ты была? Я весь вечер звонил.
― С подругами затусила, ― Кэтрин чувствовала, как горят стыдом щёки, прятала глаза в тарелке, где остывал нетронутый ланч. Марко не заслужил её лжи, когда вместо нервических танцулек до упаду, она поутру раскрыла шкаф, достала белую, отглаженную рубашку другого мужчины, вырядилась эдакой Кэрри Бредшоу*, и воровато оглядываясь, растворилась в толпе.
― Кэти, тебе ведь отдыхать надо, а ты… ― он смотрел на неё с досадой и нежностью, светло-рыжие брови поднялись домиком, он сжал её руку своей маленькой, круглой ладонью, Кэтрин решила немедленно вернуть Рамлоу всё, что она у него взяла, оставив себе лишь приятные воспоминания. А муки совести со временем сойдут на нет.
― Прости, это всё нервы, не волнуйся, пожалуйста.
― Я отвезу тебя, и прошу, побудь хоть один день дома, отлежись и успокойся. Ты исхудала. Я приеду вечером…
― Нет! ― Кэтрин почти взвизгнула, показываться Марко без одежды нельзя было как минимум неделю, пока не сойдут совершенно очевидные следы предательства. Хотя при необходимости всё можно было сбросить на плен и повстанцев, вряд ли бы Марко заметил подвох. Он редко что-то замечал. ― Мне нужно в «ЩИТ», есть кое-какие вопросы с моим новым назначением.
Отец вернулся, «Удар» задержался в Швейцарии ещё на неделю, Кэтрин дважды заезжала в «Трискелион» под разными предлогами, но с Рамлоу так и не пересеклась. Она начинала нервничать. До отъезда оставалась неделя ― Хоули снова отправляла её в Боготу, мотивируя это тем, что молния дважды не попадает в одно место, теперь в посольстве усилена охрана, а улетать, не поставив точку, ей не хотелось. Поползновения Марко к близости удавалось виртуозно обходить, на то она и будущий дипломат, пока он не улетел на срочное совещание в соседний округ. Полагаясь на удачу, поздним вечером Кэтрин села за руль, чтобы выцепить Брока дома, благо, ключи всё ещё были при ней.