За обедом обменялись новостями, от Умницы появилось несколько новых заданий, парочка из которых «мокрые». Муромская, как заметил Максим, кардинально изменилась, стала намного жестче, на смерть и кровь перестала оглядываться. Скорее всего копировала Ольгу, для той человеческая жизнь ничего не значила, если конечно она не входила в круг её интересов.
— Степа, что-то с тобой не так, не иначе появились проблемы? — заметил убитое состояние друга Трубников.
Тот долго молчал, было видно что ему неприятно, вернее тяжело об этом говорить. Наконец он решился, — На днях Ангел подкинула задание, попросила доставить ей одного человека, а его семью ликвидировать, притом мне лично. Я конечно взял под козырек, спорить с ней себе дороже, сам знаешь чем это может кончиться. Она почувствовала моё состояние, там же были не только взрослые, вот и предложила решение. До сих пор в голове её слова: «Сейчас я даю тебе право выбора, решайте сам, нужно ли тебе это знание», затем достала из дипломата тоненькую папку. Я дурак не удержался, открыл, а там…. До сих пор не могу простить своё любопытство, сам же знаешь как нас обучали и натаскивали в МГБ, добыча любой информации на грани рефлекса. В общем, открыл я эту чертову папку, а там фотографии и заключение судмедэксперта. Как ты наверное уже догадался, лежали в ней снимки Катюши, убивали её жестоко. Я прошел всю войну, но такого изуверства не видел, хотя насмотрелся всякого.
— Постой, это значит что там в гараже… но как же…? — пораженно замер Трубников.
— Не знаю, и знать не хочу, хватит мне той проклятой папки. Неужели ты до сих пор Максим не понял, госпожу окружают лишь мертвецы, все те, кого она вытащила с того света, вернее не дала уйти за предел. Мы все покойники, чужие в этом мире, который Падший Ангел начинает под себя прогибать.
— Это я уже давно Степа понял, с самого начала догадывался кому собираюсь служить. Впрочем и ты тоже знал, даже наверное больше чем я? — Трубников посмотрел на бывшего майора.
— Знал конечно, и ты можешь мне поверить, но после всего произошедшего я готов выполнить любой приказ госпожи. Богу на нас плевать, раз он допускает все эти ужасы, не карает убийц, насильников и военных преступников. Церковники за каким то чертом машут кадилами, рассказывают сказки о небесном суде, уговаривают терпеть, мол там всё будет. Что будет неизвестно, проверить невозможно, оттуда ещё никто не возвращался. Я это к тому, что теперь у нас есть вера, вера в нашего Ангела. Пусть она Падшая, зато своих не бросает, мстит за каждого близкого, притом очень жестоко. У меня к тебе Макс одна большая просьба, вернее пожелание: никогда не открывай предложенной папки, как бы не хотелось узнать истину, она этого поверь не стоит, — под конец тяжело вздохнул бывший майор.
Аэропорт Фрунзе принял нас точно по расписанию, ровно в двадцать один ноль ноль… Часовой пояс отличается на три часа, поэтому вместо шести, сейчас девять вечера.
Не успели выйти из салона нашего самолета, как к трапу подъехала черная Волга, из неё вышла Кулийпа, помахала нам рукой. Такое отношение дорогого стоит, встречает не абы кто бы, а сама товарищ министр. Обняла и расцеловала как старых знакомых, проходящие рядом смотрели открыв рот.
— О багаже не беспокойтесь, доставят прямо в гостиницу. Сейчас ужин и отдых, завтра предстоит довольно напряженный день, вам нужно хорошо выспаться. С утра загородная фотосъемка, после обеда выступление по радио, затем встреча с нашими журналистами. Послезавтра запланировано выступление на телевидении, исполните под фонограмму несколько своих песен, всё в прямом эфире. Соседние республики тоже хотят вас принять, не поверите, за ваше выступление предлагали несколько взяток, самая крупная это автомобиль, — смеясь рассказывала Кондучалова.
— Ради машины можно, мы совсем не против, правда Катюша? — обратилась к подруге.
Та закивала головой, после чего мы все рассмеялись. Так, под разговор о всяком разном, мы приехали в ресторан, в который зашли с черного входа. Столик был накрыт не в общем зале, а в небольшом банкетном, для особо дорогих гостей. Угощали национальными блюдами: бешбармак, плов, лагман и конечно манты. Отдельно на столе стояли тарелки с чучук (это вкуснейшая конская колбаса), блюдо с белыми шариками курута, посредине небольшой поднос с самсой из настоящего тандыра. Запивали эту вкуснятину Чалапом и Максымом, от Кымыза и Бозо отказались, нам с утра нужна трезвая голова.
В гостиницу приехали где-то около полночи, багаж доставлен в номер, мы сразу завалились спать. Дрыхли почти до восьми, потом совесть замучила, пришлось вставать, приводить себя в порядок, на фотографиях должна выглядеть отлично.
Спустились вниз, быстро перекусили, на этот раз ничего особенного: яичница, самса и кофе. На съемки забираю чемодан, там сложен мой сценической образ. Долго думать над ним не стала, оденусь как на моем первом выступлении, плюс немного местного колорита.
Сказать по поводу приглашенного фотографа хотелось очень много, в основном матом. Не знаю кто его устроил на это хлебное место, могу сказать только одно — нет от него никакого толка. Кулийпа это тоже поняла, моментально позвонила в редакцию «Кыргызстан маданияты», оттуда приехал нормальный фотограф. Вот она, а это была молодая серьезная девушка, снимала не меньше трех часов, крутила на аппарате разные настройки, выбирала удачный ракурс и к заданию отнеслась очень серьезно. Аппаратура у неё конечно не чета американской (даже у нашего Булочкина на порядок лучше), помощники тоже отсутствовали, как и визажист, стилист и парикмахер. Здесь (я имею ввиду Союз), почему-то к профессии фотограф относились с неким пренебрежение, щелкает она там чего-то, вот пусть и щелкает, много ума не надо. Наверное из-за этого у нас в газетах было так мало хороших снимков, в основном какая-то мазня, без всякого хорошего ракурса. Журналы конечно другое дело, потому как стоили прилично, особенно «Огонек», «Советский экран» и «Работница» с «Крестьянкой».
Фотографировала меня на коне, стреляющую из лука и держащую укрюк ( это такой аркан для ловли лошадей в виде длинной палки с петлей на конце). Одежда тоже под стать, выгляжу как настоящая амазонка, только с национальным уклоном. Была мысль одеть мужской колпак, который знают во всем мире, но потом передумала, это сейчас будет слишком вызывающе. Ничего, немного подожду, а потом будет видно, может сами попросят.
После обеда, в том же самом ресторане, меня с Катериной увезли на студию. Основные вопросы известны, ответила как договаривались. Рассказала о проведенном здесь детстве, родители у меня геологи, объездили всю страну, потом трагически погибли на Дальнем востоке.
— У меня три родины: Россия, Латвия и Киргизия. В первой я родилась, из второй у меня мама, а в третьей провела счастливое детство. По прошествии многих лет, вспоминается только хорошее: как каталась на лошадке, с мальчишками стреляла из лука, играла в альчики, беш-таш, алтын шатеш и конечно чаболекей, — начала делится своими «воспоминаниями».
— Наша гостья довольно стеснительная, мало кто знает, но Снежная это её творческий псевдоним. Сейчас в нашей республике есть не только лучшая певица Союза, но и самая известная в мире писательница. Как вы успеваете совмещать работу, учебу и творческую деятельность? — задала мне вопрос ведущая.
Пришлось выкручиваться, рассказывать о закаленном в здешних степях характере, целебном кумысе и советах старого чабона.
— Больше всего мне понравилась его любимая поговорка: «Брюхо, склонное лежать, не заслуживает даже пшенной болтушки». Вот и стараюсь жить по его совету, постоянно делаю что нибудь хорошее.
Катерина, которая тоже находилась в студии, от таких откровений открыла рот, не могла до конца поверить в происходящее.
В конце рассказала одну смешную историю, которая якобы произошла со мной и моей лучшей подругою (ей кстати тоже задали несколько вопросов).
— Мы по путевке поехали отдыхать в Крым, сели в девятый вагон… — начала своё повествование…