Я присел рядом, переводя дыхание и пытаясь сообразить, как мне поступить дальше. От пистолета в любом случае я решил избавиться и стал выщелкивать обойму от патронов. А нападавших придется отпустить. Я в чужой стране, и не дай бог, кто-нибудь из постояльцев отеля, взбешенный грохотом за стеной, вздумает вызвать полицию. Начинать знакомство с Киото с посещения местной каталажки мне совсем не улыбаюсь. Я подошел к лежащему на полу человеку и, ухватив за жесткие волосы, задрал вверх его голову. На меня уставилась типично азиатская физиономия. Без сомнений, прежде я его никогда не видел. И все-таки что-то меня смущало. Этот человек не был японцем. Гораздо больше он походил на корейца. Ошибаться я не мог — в моем городе издавна проживает многочисленная корейская диаспора, и азиаты никогда не были для меня на одно лицо. На самом деле отличить вьетнамца от китайца или корейца так же несложно, как итальянца от латыша. Те, кто жил в городах с азиатским населением, поймет меня. Так вот, этот человек, несомненно, был корейцем. Конечно, в Японии их живет не меньше, чем в России, но… Но почему он выругался по-русски, когда упал? Его «Уй-е!» имело смысл лишь в русском языке. Совсем запутавшись в своих лингвистических изысканиях, я подошел ко второму гостю и поинтересовался:
— Какого черта, дружище, вам надо в моем номере?
— Викаримасен, — ответил он, влажно блестя щелочками глаз, устремленных на меня.
— Хорош придуриваться, — сказал я, — Кто и зачем вас подослал?
— Викаримасен. — упрямо продолжал он гнуть свое.
«А может, и не придуривается», — устало вздохнул я.
Этот с виду был типичный японец, платиновый блондин с химией на макушке. Поговорить бы с его дружком-корейцем, тот по-русски точно понимает, да где уж теперь… После такого удара в затылок он и через час не очухается. Ладно, придется отпустить этот интернационал, так ничего и не выяснив, решил я. В конце концов, в Японии я еще не успел обзавестись врагами, а парни могли просто ошибиться. Надо будет узнать завтра у портье, кто до меня заказывал этот номер. Возможно, разгадка именно в этом.
Прочитав напоследок блондину небольшую лекцию о правилах поведения в отелях и других общественных местах, я навьючил на него корейца, сунул ему за пазуху пистолет, открыл дверь и сказал:
— Давай, уматывай, пока я не передумал. И больше ко мне не лазить, договорились? А то ведь мало того, что разбудили, так еще и постель испохабили, — сокрушенно вздохнул я. — Ну чего стоишь? Иди-иди, — Я вытолкал за порог растерявшегося японца и закрыл за ним дверь. Забавно было наблюдать изумление, проступившее сквозь тщательно надетую им маску невозмутимости. У него даже глаза шире стали, ей-богу!
Пребывая в полной уверенности, что больше меня никто не побеспокоит, я устроился на кровати, глубоко вздохнул и неожиданно для себя крепко уснул.
Глава 3
УМЕНИЕ ПОПАДАТЬ В НЕПРИЯТНОСТИ
Рассвет, незаметно прокравшись сквозь незакрытые жалюзи, уколол меня в глаз солнечным лучом и принялся нашептывать на ухо едва различимые шорохи зарождающегося дня, настойчиво советуя не терять времени даром.
— Встаю, встаю, — забормотал я, борясь с дремотой и нашаривая на прикроватном столике сигареты. Щелкнув зажигалкой, я затянулся, выпустил в потолок струю сизого дыма и только тогда решительно распахнул ресницы. — Между прочим, у меня дома сейчас глубокая ночь, — сообщил я рассвету, оглядевшись вокруг и не найдя другого собеседника. — Хотя, может, ты и прав, дружище. Было бы глупо проспать восход солнца, находясь в стране этого самого «восходящего солнца». Так что претензий к тебе не имею. Чего не скажешь о вчерашних молодчиках. — пробормотал я, разглядывая свое ложе, испещренное черными оспинами пулевых ожогов, — Ладно, где наша не пропадала.
Я махнул рукой, погасил сигарету и поплелся в душ, потягиваясь и зевая. Тело, привыкшее за последнее время к утренним пробежкам, напомнило о себе тянущей болью в застоявшихся мышцах. Объяснив ему, что сейчас нахожусь в отпуске, и потому об измывательствах над собой не может быть и речи, я забрался под ледяной душ и тем самым окончательно отбил у организма охоту спорить, возомнив о себе невесть что. Докрасна растерся полотенцем, напился чаю, выкурил еще сигарету и, одевшись, спустился в холл. Портье, завидев меня, продемонстрировал дежурную улыбку и вежливо поклонился: