Честно говоря, я так и не решилась больше выглянуть на лестничную площадку. Даже наоборот - я села на пол и сжалась в комочек, зажав уши руками и нервно кусая губы. Сердце билось со скоростью света, а кровь громко и неприятно стучала у меня в висках. Неожиданно я почувствовала мягкое прикосновение к плечу. Вздрогнув, я резко дернулась в сторону, но увидев перед собой порядком помятого Вадима, расплакалась и крепко обняла его. Парень сдавленно зашипел, и я поспешила разжать объятия. Молодой человек чуть неловко улыбнулся. Бережно стерев с моих щек слезы, он нежно коснулся моих губ своими, будто пытаясь убедить в том, что все хорошо. Отстранившись и убедившись, что я не собираюсь продолжать свою истерику, он осторожно взял меня за руку и легонько потянул за собой. В этот раз мы бежали очень быстро. В прочем, несмотря на это, парень успел бросить одной из жительниц этого дома, которая выглянула из квартиры, чтобы она вызывала полицию. Она предложила вызвать ещё и скорую, но Вадим только отрицательно покачал головой и снова поспешил вниз по ступеням.
Я уже было вздохнула, думая, что нам удалось сбежать от преследователей, но у подъезда нас ждали. Последним, что я услышала, перед тем как потерять сознание от противного запаха лекарств, был отчаянный крик Вадима.
***
Когда я открыла глаза то, к моему величайшему удивлению, у меня ничего не болело. Разве что в голове шумело, да правую руку я, кажется, порядком отлежала. Мысли путались, а сознание возвращалось со скрипом. Открыв глаза, я обнаружила, что в небольшой комнате, залитой раздражающе-ярким искусственным светом, нет никого, кроме меня. Сначала эта мысль вызвала у меня облегчение, но вскоре я резко вскочила на ноги, тревожно озираясь по сторонам. Что с Вадимом?! Где он?!
В общем, к тому моменту, когда в комнату вошел уже знакомый мне бандит (тот самый, который в прошлый раз хорошенько приложил меня под ребра), то я уже успела накрутить себя вплоть до того, что Вадима убили. Ох, как я была зла! Даже страх отступил под напором почти всепоглощающей злости. Я готова была перегрызть всем глотки, если это потребуется.
Стоило только этому бандиту войти в комнату и ехидненько так усмехнуться, как ему тут же чуть не прилетело кулаком в лицо. А вот нефиг портить мне и без того отвратное настроение! Я тут, значит, переживаю, а он ухмыляется. Да и вообще, именно он виноват в том, что произошло!
- Хей, полегче, - хмыкнул он, ловя мою руку и так крепко сжимая её, что я чуть не взвыла от боли. - Если бы ты поранила меня, то тебе бы мало не показалось.
- Мне и сейчас не кажется! - не выдержала я. - Да что вы за человек такой?! Хотите мне руку сломать?!
Мужчина хмуро посмотрел на меня, потом перевел взгляд на руку, которую все ещё стискивал так сильно, что у меня аж кости захрустели. Поняв, что он делает, мужчина резко отбросил мою руку. Я, сдавленно зашипев, начала растирать кисть, на которой осталось несколько красных пятен. Боль не желала уходить, но у меня совершенно не было времени на то, чтобы сосредотачиваться на этом. Вместо этого я напряженно следила за тем бандитом, который по-хозяйски уселся в мягкое кресло и погрузился в какие-то свои мысли.
- Где Вадим? - спросила я, пристально сверля его взглядом.
- Кто? - поднял на меня холодный взгляд бандит. - А, этот парень. Какое тебе дело до него? Может, он мертв и уже валяется в какой-нибудь канаве. Разве тебе не все равно?
- Если это так, то... - я с трудом подавила рвущуюся наружу истерику.
Слезы все равно выступили у меня на глазах, а дыхание сбилось от сдавленных рыданий. Мне не было никакого дела до того, чем там занимается этот жуткий бандит. Сейчас я совершенно погрязла в своих переживаниях и даже если бы меня сейчас попытались убить, то я бы никак не отреагировала.
Честно говоря, я никогда не любила фильмы, в которых кто-то умирает, а потом все его родные и близкие рыдают над могилой - мне всегда это казалось до жути неубедительным. Как будто они больше жалели себя, чем погибшего человека. Теперь же, оказавшись в схожей ситуации, я чувствовала себя просто ужасно. Что-то изнутри давило, порождая желание громко закричать. Хотелось расцарапать себе грудную клетку и вынуть, наконец, болезненно сжимающееся сердце. Сейчас, полностью ощущая это на себе, я готова была честно признаться, что я жалела именно себя. Чего жалеть умершего, которому больше не придется разбираться с этими проблемами? Ему на том свете хорошо - сидит себе, сверху поглядывает и улыбается. А я?! Какого черта он меня оставил?! Он же говорил, что любит меня! Обещал, что мы разберемся с этим! Я же больше никому не смогу отдать свое сердце! И как мне жить теперь?! Да и вообще стоит ли?! Может лучше просто умереть...
Удушающеё волной меня накрывала апатия. Я открыла глаза и оторвала ладони от лица. Слезы уже высохли, а глаза опухли от рыданий. Голова болела. Отчасти в этом была заслуга той усыпляющей фигни, но и моя истерика сыграла в этом немалую роль. Колени тоже болели от долгого и неудобного сидения на полу. Но мне было абсолютно все равно. Внутренние переживания улеглись где-то в глубине души, а безразличие ко всему происходящему выступило на передний план. Подняв взгляд на бандита, я заметила любопытство в его глазах. Впрочем, это не вызвало у меня абсолютно никаких эмоций.
- Неужели тебе настолько дорог этот убийца, раз уж ты из-за него в депрессию впадаешь? - поинтересовался он.
- А тебе какая разница? - постным тоном спросила я. Хотелось добавить "ублюдок", но что-то не позволяло мне это сделать. Может воспитание, совершенно неуместное в этом ситуации, или остатки здравого смысла?
- Что если я скажу, что он жив? - хмыкнул бандит. - Ты перестанешь сидеть с такой постной миной? Мне больше нравится, когда ты возмущаешься.