Однако довести свою гипотетическую судьбу до посмертной реабилитации Петру Ивановичу не удалось – помешал неожиданно заданный в самое ухо вопрос:
– Интересуетесь?
Петр Иванович испуганно вздрогнул всем телом, несмотря даже на то, что сказано было самым что ни на есть тихим, вкрадчиво-шелестящим голосом. Медленно повернувшись, Петр Иванович увидел перед собой молодого человека в безукоризненном костюме похоронного цвета и скучном галстуке на фоне белоснежной рубашки.
«Не похож на следака из МУРа, – пронеслось в голове у Петра Ивановича, – скорее, из Конторы. А что, дело-то, похоже, серьезное. Главное – не нервничать, а то так в протокол впишут, что потом вовек не отмажешься».
– Да, случай, кажется, любопытный, – ответил он в тон собеседнику.
Молодой человек вполне благожелательно улыбнулся – и у Петра Ивановича отлегло от сердца. Судя по всему, его никто ни в чем не подозревал.
– Интересно, чем его так?
Молодой человек снова улыбнулся:
– А как вы сами думаете?
Петр Иванович хотел уже поделиться своей гипотезой насчет меча, но вовремя спохватился – побоялся показаться простачком, насмотревшимся «Горцев» по телевизору. Поэтому он ответил уклончиво, вопросом на вопрос:
– Для огнестрела крови многовато, не находите?
– Да? Пожалуй, вы правы. Возможно, это мой просчет… Хотя, с другой стороны… По-моему, у меня все-таки неплохо получилось, а?
Такого поворота Петр Иванович никак не ожидал. Ну да, этот парень был похож на оперативника из Конторы; но на киллера он тоже вполне тянул, по всем повадкам. И потом, если он оперативник, то где же все остальные? Они поодиночке не работают, чай, не Шерлоки Холмсы.
– Ч… чего? – спросил Петр Иванович, холодея от ужаса. – Чей просчет?
– Ну, как чей – мой… Крови надо было поменьше, наверное. Погнался за внешним эффектом, а это не всегда хорошо…
Молодой человек говорил спокойно, уверенно и будто бы дружелюбно, но Петр Иванович уловил в его немигающих бесцветных глазах этакую холодную сумасшедшинку. И еще – внимание, самого неприятного свойства, будто собеседник приценивался к нему, будто он каждую секунду решал, что же делать дальше. И в эту следующую секунду он явно мог выкинуть любую штуку – например, пальнуть собеседнику в голову из пистолета. Кстати, пистолет, в котором не стоило труда опознать армейский «ПМ», он держал в левой руке. Петр Иванович только-только приметил, что его визави вооружен, до того все внимание было приковано к лицу незнакомца.
Поначалу подумалось нечто совсем ненужное:
«Левша он, что ли?»
Потом появилась вторая мысль, уже более относящаяся к делу:
«Почему «ПМ»? Несолидный какой-то киллер… Хотя – какая разница…»
И наконец, третья, уже более адекватная:
«Ну все, сейчас пальнет в лоб и уложит рядышком. Что делать-то?»
Ввиду нервозности обстановки Петр Иванович не был способен ответить на этот вопрос с должной обстоятельностью и потому продолжал стоять, глупо улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу. Чтобы не молчать, не бесить психа зазря, он все же выдавил из себя, запинаясь, бессмысленную фразу:
– Да уж… Это не… Не всегда хорошо… Когда много крови…
Молодой человек внимательно посмотрел на Петра Ивановича, нахмурился, будто задумавшись о чем-то важном, и потом продолжил:
– Хотя, с другой стороны, тут важен демонстративный эффект, понимаете? В конце концов, я профессионал. Мне, конечно, заказали просто труп, без всяких затей. Но что такое просто труп? Так, ничего особенного. Кого этим сейчас напугаешь? В обычном трупе нет мессиджа, нет провокации. Знаете, что такое мессидж?
Петр Иванович отрицательно мотнул головой, не сводя взгляда с левой руки, сжимающей пистолет. Молодой человек ободряюще улыбнулся и переложил «макарова» в правую руку.
– Ну конечно, зачем это вам? Это наш профессиональный жаргон, так сказать. Мессидж – по-английски «послание». Оно направлено кому-то конкретно, но действовать должно на всех. Потому что адресат мессиджа – такой же человек, как и все. Нет, он, конечно, топырит пальцы и считает себя крутым, но поверьте – в детстве он боялся тех же сказок, что и вы. Или я. Поэтому мы мыслим одинаково. У нас единые понятия о том, что страшно, а что нет. Понимаете?
Петр Иванович кивнул, мучительно соображая, зачем это молодой человек переложил пистолет в правую руку и не пора ли попробовать врезать ему в челюсть с целью завладеть оружием. К сожалению, дистанция не позволяла сделать это с достаточной надеждой на успех. Между тем киллер продолжал разглагольствовать самым беззаботным тоном:
– Так вот… Мертвый человек, похожий на живого человека, – это не страшно. А вот если он лежит в луже крови, в бескрайней луже крови, в беспредельной луже крови, тогда совсем другое дело. Тогда обыкновенный, ничем не примечательный труп сразу становится мессиджем! Сигналом! И тот, кому предназначен этот сигнал, уловит его сразу, без дополнительных объяснении, не читая никаких сопроводительных записочек.
Молодой человек прошел к ленточке, приподнял ее, прошел внутрь закутка с трупом и непринужденно ступил в лужу крови своими щегольскими ботинками.
– Вот вам кажется, что тут много крови? А по мне – тут мало крови! Разве это лужа? Вот какая должна быть лужа! – И он широко развел руками. – Нужно, чтобы вся эта площадка была залита! Чтобы кровь стекала крупными каплями вон по той ступеньке! Представляете, какой будет эффект?
Произнеся эту жутковатую тираду, он деловито прищурился, нагнулся и положил пистолет к изголовью трупа. Петр Иванович взирал на его действия с изумлением. Киллер сам себя обезоружил – если, конечно, это не хитрый финт и у него в каком-нибудь кармашке не припасен сюрпризный второй экземпляр.
Между тем молодой человек выпрямился и отошел метра на два, критически оглядев место преступления. Было заметно, что он остался недоволен результатом осмотра.
– Нет, ну с кем приходится работать, – обратился он к Петру Ивановичу, всплеснув руками, – что за разгильдяи такие?
– А что?
– Это, по-вашему, охранник? Петр Иванович внимательно пригляделся к распростертому телу.
– Да вроде не похож. Волосы очень длинные.
Киллер глубоко вздохнул и покачал головой:
– Вот, даже вы, далекий от нашего дела человек, заметили. А дизайнер с высшим образованием не допетрил. Извините, я вас оставлю на минутку, нужно кое-кому втык сделать.
С этими словами молодой человек рысцой побежал по направлению к служебным помещениям, бормоча на ходу: «Спрашивается – где я сейчас, за три часа до закрытия, найду короткий парик? Убью костюмера, просто убью. Скальп с него сниму и на манекен надену…»
Петр Иванович сел на ту самую ступеньку, по которой должны были стекать капли крови, и тихо затрясся от хохота… Теперь все стало понятно. Он разговаривал не с киллером, а с дизайнером, автором оригинальной экспозиции. И труп в мешке – просто кукла, причем кукла с неправильным, по вине костюмера, париком. А народу кругом не было по одной простой причине – эта часть выставки открывалась завтра, с задержкой на один день, о чем сегодня пару раз объявляли по радио.
Немного придя в себя, Петр Иванович нагнулся, подлез под ленту и тронул кровь рукой. Пальцы уперлись в твердую холодную поверхность. Теперь, вблизи, стало совершенно ясно, что лужа – всего лишь очень хорошо сделанный пластиковый муляж; то-то дизайнер ходил по ней вдоль и поперек, даже не испачкав ботинок. От мешка резко пахло синтетикой и чем-то пыльным, вроде того, как пахнут старые книги или давно не стиранные шторы.