— Людей мало, а суеты все равно будет много, — вздохнул Богданов. — Не привык я — чтоб мельтешение. Привык, чтоб по-тихому. Без суеты и спешки.
— Тут мало кто появляется? — полувопросительно-полуутвердительно произнес Анатолий.
— Ага. Не любим мы тут чужих. Одно беспокойство от них только.
Телохранитель подлил еще водки Андрею Ильичу.
— А как вообще обстановка вокруг Тапаева? — спросил он, придавая голосу выражение деловитой будничности.
— Нормальная обстановка… Ну, давай за тебя? — предложил Богданов и выпил. Начальник службы безопасности уже выглядел захмелевшим.
— Угроз не было? — прямо спросил Китайгородцев.
Богданов поперхнулся огурцом.
— К-каких угроз? — посмотрел внимательно.
— Я про Тапаева спрашиваю.
— Нет. Не было.
«Кажется, коснулись неприятной темы», — подумал Китайгородцев и продолжил:
— Тут такое дело… У меня всё-таки эта девчонка под присмотром. Я за нее отвечаю. И мне надо быть в курсе того, что вокруг происходит. Я оперативную обстановку должен знать как свои пять пальцев.
— Значит, так! — с хмурым видом произнес его собеседник и склонился вперед, упершись грудью в столешницу. — Оперативная обстановка спокойная, потому что находится под постоянным контролем Богданова Андрея Ильича!
Он стукнул кулаком по столешнице. Звякнули в тарелках вилки.
— И если кто-то попытается… Ну, хотя бы только замыслит… Мы того порвём на куски к едрёной фене!
Он слишком сильно подался вперёд и потому вдруг увидел содержимое эмалированной кружки Китайгородцева.
— Ты что же это! — опешил Богданов, неприятно удивлённый нечаянно сделанным им открытием. — Ты не пил, что ли?
— Я на работе не пью, — развел руками Анатолий. — Вы уж извините.
— Брат у нее — ужасный, — сказала Рита. — Просто мерзкий тип.
Она только пять минут назад пришла от подружки и сидела сейчас в кресле перед своим телохранителем: поза расслабленная, глаза блестят, щеки пунцовые. Анатолий понял, что там, в хозяйском особняке, девчонки баловались не одним только чаем…
— А что такое с братом? — спросил Китайгородцев, обозначая лишь дежурный и неискренний интерес к ее словам.
На самом деле братец Анютки его интересовал по-настоящему. В тех бумагах, которые ему еще в Москве дал почитать Хамза, Роман Тапаев характеризовался как наркоман.
— Наглец, — кратко описала родственника своей подруги Рита. — Вошел к нам в комнату, сел напротив меня, ноги положил на журнальный столик. Мне показалось, что он был пьян.
— Почему?
— Не знаю, — она пожала плечами.
«Наркотическое опьянение? Вполне возможно. Просто ей никогда прежде не доводилось встречаться с подобным, и она не обратила внимание на симптомы — только на общее состояние…»
— Мы ушли, — сказала Рита. — А он даже не шелохнулся. Наверное, заснул.
— Что говорит Аня?
— О чём?
— Не о «чём», а о «ком»… О своем брате она что говорит?
— Ничего. Кажется, собственный братец — это неприятная тема для нее.
— В доме много людей?
— Нет. Там вообще пустынно. Даже не по себе немного. Дом большой, а никого нет. Я видела только двоих парней.
— Охрана?
— Наверное.
— А как вам Анин папа?
— Никак.
— То есть? — вопросительно приподнял бровь Китайгородцев.
— Я не видела его.
— Но он был в доме?
— Я так поняла, что — да. Но за весь день не появился ни разу.
Ночью за окном залаяли собаки. Анатолий, не зажигая света, приблизился к окну. И увидел, что к дому подъехал легковой автомобиль. Свет фар упирался в ослепительно белые сугробы. Первым из машины вышел Богданов. Китайгородцев узнал его по светлой дубленке и неловкой походке человека, всей остальной обуви предпочитающего валенки. Потом из машины вышла женщина. И еще один мужчина — тот, который вел машину. Из багажника достали сумки. Телохранитель понял, что гости Тапаева начали прибывать… Вошли в дом. Неясный шум, приглушенные голоса. И только через полчаса всё стихло. В окно Анатолий видел, как уходил из дома Андрей Ильич. Скрипел снег. Полная луна заливала всё вокруг неживым, призрачным светом. Залаяли, но вскоре смолкли собаки. И снова наступила тишина.
…Утром Китайгородцев столкнулся со вновь прибывшими в коридоре первого этажа. Мужчина и женщина. Похоже, что супруги. Вежливо с ними поздоровался. Они ответили ему — но скованно, как будто пребывали в напряжении. Или он лично был им несимпатичен. Его это удивило — но вида не подал.
Рита ушла к подруге. Приблизительно через час появился Богданов. Увидел Анатолия, хмыкнул, поинтересовался: