— Скажи-ка, любезная, — в полголоса спросил её Разумовский, — а нет ли в вашей округе какой знахарки или знахаря?
Спросил так, на всякий случай. Ни на что не надеясь.
Девица оглянулась по сторонам и тоже в полголоса ответила:
— На краю деревни, почти в лесу, живёт одна. Тропинка к ней ведёт мимо дома Гребенючки… Только она ведьма, а не знахарка. Уж не знаю, барин, стоит ли Вам к ней идти.
— Такая страшная? — шутя, спросил Иван Алексеевич.
— Очень страшная. Она только чёрными делами промышляет. Говорят, ей человека сгубить, что комара прихлопнуть.
Внутренне обрадовавшись, князь вида не подал. Только вздохнул притворно:
— Значит, не подойдёт мне она. А больше никого?
— Повитуха есть… гадалка одна… травник, дед Матвей…
— Всё, милая. Хватит. — Остановил он девицу и сунул ей бумажную денежку в карман передника.
Девица присела в благодарность и поспешила к другим гостям.
Иван Алексеевич с удовольствием поел наваристых, вкусных щей, бросил на стол деньги и решительно направился искать дом неизвестной ему Гребенючки. Не хотелось крестьян спрашивать, где ведьма проживает. Ни к чему лишние разговоры и пересуды.
Дом он нашёл благодаря расторопной девчушке лет восьми, которая проводила его почти до калитки. Дал ей денег. Подождал, пока девочка скроется за поворотом. В этом году снега было много, и он сумел рассмотреть еле заметную тропку, ведущую за дом этой самой Гребенючки. «Надо думать, именно эта тропинка приведёт меня к ведьме. Жаль, что я не спросил её имени у девицы в трактире», — думал князь, углубляясь в редкий лесок. Избушку, покрытую мхом, он и не заметил бы, если бы не дымок, тонкой струйкой идущий из трубы. Постучал. Тишина. Толкнул низкую дверь. Вошёл, пригнувшись:
— Есть кто дома?
Комнату освещал огонь в печи, да несколько толстых свечей, что стояли на столе. Из-за печки появилась молодая женщина:
— Чего надо? — недобро спросила она.
— Мне сказали, ведьма тут проживает… — начал, было, Разумовский, но договорить не успел.
Из-за печки раздался старческий голос:
— Дунька! Веди ко мне господина.
— Проходите. Тута она.
Иван Алексеевич зашёл за печь и увидел старуху, сидящую на разобранной кровати. Рядом с кроватью стоял стул. Видно, на нём прежде сидела Дунька.
— Вот и ты! — проскрипела ведьма. — Дай-ка рассмотрю тебя получше. Вдруг ошиблась да раньше времени обрадовалась.
Она медленно встала и, опираясь о клюку, подошла к Ивану Алексеевичу. Схватила его за руку и стала изучать его ладонь.
«Что она видит в этаком полумраке?» — подумал князь.
— Что надо, то и вижу. — Буркнула старуха, отпуская его руку. — Проходи. — Кивнула она в комнату. — Садись за стол.
Разумовский присел на лавку и осмотрелся.
— Неча по сторонам зыркать. — Ведьма, кряхтя, прошла за ним в комнату и присела напротив. — Всё тебе тут пока неведомо. Значит, вот ты какой, мой последователь. Давно тебя ждала… — она внимательно посмотрела на мужчину. Даже голову склонила на бок.
Затем посмотрела на Дуньку:
— Ступай, девка. Ненадобно тебе при нашем разговоре присутствовать.
Дунька спорить не стала. Лишь спросила, обернувшись в дверях:
— Завтра приходить?
— Нет. Когда понадобишься — позову тебя.
— Зачем ты меня искал? — спросила ведьма, когда они остались одни.
— Говорят, ты можешь человека на расстоянии извести?
— Могу. Только ведь ты не за тем ко мне пришёл, что бы кого-то в мир иной отправить. Так?
— Так.
— Ну, говори, зачем пожаловал?
— Хочу знать, как ты жену мою извела, — сказал князь, не спуская глаз с ведьмы.
— Самим обрядом интересуешься?
— Интересуюсь. — Князь сжал кулаки. Вот перед ним убийца его жены. Она даже не отрицает этого. И что ему теперь делать?
— Сейчас. — Ведьма встала и, опираясь на палку, вновь ушла за печь. Вернулась с тетрадью в руке. — На. — Бросила её на стол. — Тут найдёшь всё, что тебя интересует.
Иван Алексеевич подвинул к себе тетрадь. Открыл первую попавшуюся страницу. Увидев ровный почерк, очень изумился, что старуха деревенская грамоте обучена.
— Раньше-то я в городе жила, — словно прочла его мысли старая женщина, снова усаживаясь напротив князя. — Дочь приказчика Дорофеева я. Семья наша жила не шибко богато, но грамоте мы с сестрой обучены. Учитель у нас был. Да… учитель… Я, когда понесла от него, батюшка гневался шибко. Учителя взашей выгнал, а меня сюда к повитухе привёз. Повитуха здешняя не только детишек принимала, но и избавляла от них. Да… — старуха замолчала, вспоминая те далёкие дни.