— «Это Вы, поручик!», — невольно сорвалось у неё с губ.
— Поручик?.. Причём тут?.. Подождите… — в помещении тускло светила лампочка, и он в первое мгновение засомневался. — Вы?.. Это же Вы! Та самая девушка из пиццерии!
— Да. «Девушка из харчевни», — сказала Агата и тут же спохватилась: — Простите, дурная привычка цитировать отрывки из кино и книг, — смущённо проговорила она.
— Ну, это не книга. Это, если мне не изменяет память, песня Матвеевой. Так что Вы хотели? Подать заявление? — Карташов шагнул к ней.
— Да, только не принимают…
— Курилов! — Илья посмотрел на дежурного. — Почему не принимаешь заявление у гражданочки?
— Так трёх дней ещё не прошло с исчезновения её тётушки!
— Извините, но лейтенант прав.
— Да знаю я про эти три дня! — сказала Агата и даже ножкой в отчаянии притопнула. — Вы поймите, она не просто пропала. Её убили.
— То есть, Вы хотите заявить об убийстве? — Карташов, как говорят, принял стойку.
— Да… то есть… нет, то есть не совсем… — растеряно пробормотала Агата.
«Что-то мне это напоминает», — мысленно усмехнулся Илья, вспомнив Колбаскину, бормотавшую те же слова.
— Знаете что? В память о нашем мимолётном знакомстве и не выпитом кофе, предлагаю пройти ко мне в кабинет. И кофе попьём, и Вы мне всё про тётю свою расскажете.
— Спасибо Вам огромное, товарищ капитан, — Агата покусывала губу. — Вот уж точно не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.
— В таком случае, прошу. Пройдёмте.
— Илья, ключ возьми. — Окликнул его Курилов.
— А где Васин?
— Умчался на происшествие. Какой-то чин из таможни богу душу отдал. Смерть, говорят, непонятная…
— Что-то последнее время у нас, что ни смерть, то непонятная, — пробормотал Илья. — Ну, умчался, так умчался. — Сказал он Курилову, беря ключ, и повернулся к Агате: — Пойдёмте со мной.
Они поднялись на второй этаж. Илья распахнул дверь в кабинет:
— Проходите.
Он скинул куртку и повесил её в шкаф.
— Может, разденетесь? У нас тепло.
— Простите, как Вас зовут?
— Илья.
— А по отчеству?
— Илья Иванович… хотя… можно и без отчества. А как зовут Вас?
— Агата. Агата Николаевна Сидякова.
— У Вас редкое имя. Почему Вы не раздеваетесь? Давайте я Вам помогу.
— Можно я не буду раздеваться, Илья Иванович?.. — неожиданно Агата улыбнулась. — Вас зовут, как Муромца…
— Надо же, какие у Вас познания, — слегка удивился Карташов. Он мало кому рассказывал, но отец действительно назвал его Ильёй в честь Ильи Муромца.
— Вот, Ильюшка, вырастишь и будешь людей защищать. Как твой тёзка. — Читая сынишке былины о русских богатырях, говаривал отец, надеясь, что Илья со временем пойдёт по его стопам. Сам отец дослужился в артиллерийских войсках до звания полковника и ушёл на пенсию с чувством выполненного долга.
Но Илью больше привлекало сыскное дело. Мальчишкой он зачитывался рассказами о Пуаро, отце Брауне и, конечно, Шерлоке Холмсе. А когда к нему в руки случайно попала редкая книга Станислава Родионова «Долгое дело», то образ одного из героев романа, Вадима Петельникова, настолько пришёлся ему по душе, что вопрос кем быть отпал сам по себе. Первое время он даже пытался подражать Петельникову, благо и внешностью обижен не был, и с юмором у него тоже было всё в порядке.
— Русские сказки и былины моя слабость, — снова улыбнулась Агата. — Только вот рассиживать времени нет.
— Вы куда-то торопитесь? — Илья внимательно посмотрел на неё. Глаза красные. Веки припухшие:
— Вы плакали?
— Что?.. Нет… Просто выдалась бессонная ночь. — Агата отвела глаза. — Понимаете…
При этих словах Илья совершенно неожиданно для себя ощутил лёгкий укол ревности.
— Простите, но подробности про Вашу бессонную ночь меня не интересуют. — Довольно сухо сказал Карташов. Ещё не хватало тут её излияния слушать, как и с кем она проводит эти бессонные ночи. — Давайте лучше вернёмся к Вашему вопросу.
— Какие подробности? — Агата удивилась столь резкой перемене в настроении капитана. Только что он был учтив и внимателен. Явно обрадовался неожиданной встрече. Разговаривал вежливо и вдруг… Что могло так повлиять на его настроение? Она посмотрела на его насупленный вид и чуть не рассмеялась, поняв, о чём он подумал.