Все на какое-то мгновение остолбенели. Первым пришел в себя горбоносый бугай:
- Мы тэбя сейчас рэзать будэм...
В этом у меня сомнений не было, такие ребята зря не суетятся и слов на ветер не бросают.
- Не советую... - я взвел курок нагана и направил ствол в толстый живот бугая. - Свинец чересчур вреден для пищеварения...
Они как-то одруг отрезвели и сникли. Ребята были битые, сразу поняли, что у меня в руках не детский пугач, а настоящая "пушка", потому пробовать судьбу нa авось не стали.
- Мы с тобой еще встретимся... - выдавил из себя горбоносый, садясь за руль.
- Лады, - ответил я, кипя от злобы и едва сдержиживая палец на спусковом крючке. - Готов а любое время.
А сейчас проваливайте.
Oни затащили пришедшего в себя забияку на заднее сиденье и уехали, увозя с собой и лупоглазую.
- Пойдем... - пряча наган, обернулся я к "мышке", которая тихо всхлипывала позади. - Теое куда?
- Т-туда... - показала она в темноту.
Некоторое время мы шли молча, а затем вдруг она остановилась и пролепетала в отчаянии:
- Heт, туда... туда не пойду.
- Почему?
- Они могут быть там, на квартире, где мы с Инкой живем...
- Ты здесь отдыхаешь?
- Делала... - задумался я. - Вот что... Как тебя зовут?
- Ольга...
- Значит, так, Ольга, как я понял, ночевать тебе негде. Поэтому пойдем ко мне.
- Но... - робко пискнула она.
- Никаких "но", - как можно строже прервал я ее. - У меня в комнате две кровати, есть комплект чистого белья. И не дрожи ты, все позади...
Так она и вошла в мою неприкаянную жизньнечаянно, негаданно, не сказал бы, что тихо и незаметно, но по-будничному просто, будто я и она ждали этого момента долгие годы, ждали наверняка, не разменивая свои чувства на житейские мелочи, а храня их, как скупец свои сокровища.
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
Вид Ивана Савельевича не сулил мне ничего хорошего. Настроение у него было хуже некуда, и я прекрасно понимал, по какой причине, по отступать не собирался - не приучен.
- Дачу Лукашова я нашел. Она записана на имя его матери.
- Ото новына... - безразлично буркнул Иван Савельевич, не поднимая головы.
- Мне нужна санкция на обыск, - упрямо гнул я свое.
- С какой стати? - взвился, будто ужаленный, следователь. - Ты в своем уме? Лукашов тебе шо, преступник? Цэ бэззаконие.
- И квартиры тоже, - жестко отчеканил я. - Закон как раз и предусматривает подобные действия. И я требую...
- Ц-ц-ц... - зацокал Иван Савельевич. - Якэ воно упэртэ... Я тебе говорю - нет. И точка.
- Иван Савельевич, - тихо и доверительно спросил я, - звонки были? показал глазами в потолок.
Иван Савельевич замахал руками, будто увидел нечистую силу.
- Ш-ш... - зашипел он испуганно, невольно посмотрев в сторону приставного столика, где были телефоны и селектор.
Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Ох уж эта наша боязнь подслушивающих устройств, которые, по мнению обывателей (и не только), некая секретная служба понатыкала везде, вплоть до туалетных комнат...
Но в том, что на Ивана Савельевича надавили сверху, у меня уже сомнений не было.
Иван Савельевнч и впрямь нашел мне в помощники "гарного хлопца", капитана ОБХСС Хижняка, который обложил интересующий нас кооператив "Свет" по всем правилам стратегии и тактики. Выяснилось, что Коберов и Заскокин исполняли в кооперативе роли охранников.
Но кого они охраняли, вот в чем вопрос. И уж, конечно, не председателя, некоего Фишмаиа, который старательно изображал фигуру большой значимости, а на самом деле был подставным лицом, пешкой в крупной игре. Месячный оборот торгово-закупочного кооператива "Свет" составлял полмиллиона рублей, в основном за счет перепродажи импортной видеоаппаратуры и компьютеров. Но это была только верхушка айсберга, что и раскопал неутомимый и цепкий Хижняк: большая часть сделок совершалась тайно, минуя бухгалтерские документы. Кто-то ворочал бешеными деньгами. Но кто?
И чья фигура стояла за зицпредседателем Фишманом?
Посоветовавшись, мы решили для начала подключить финорганы- очередная ревизия, не более того. Но вот тут-то и началось...
Во-первых, Хижняку влетело от начальства за "самодеятельность", и его срочно отправили в командировку на периферию в сельский район. Во-вторых, Ивана Савельевича вызвал прокурор области и так вздрючил за какие-то мелочи, что тот неделю валидол из-под языка не вынимал. А в-третьих... уж не знаю, кто там и что говорил Палычу, но он на оперативников был чернее грозовой тучи и носил нас по кочкам с таким остервенением, будто собирался не на пенсию, а на повышение, где требуется не столько ум, сколько начальственный кулак...
Мне так и не удалось уломать Ивана Савельевнча.
И я пошел к Палычу.
- Прошу подключить к расследованию седьмой отдел, - без обиняков заявил я ему.
- Зачем?
- Нужно понаблюдать за Коберовым и Заскокиным.
Мне они не по зубам. У них машина, а я пехом.
- Основание?
- Следователь дал "добро"... - уклончиво ответил я.
Палыч изучающе осмотрел меня с ног до головы.
Я терпеливо ждал.
- Ладно.., - наконец сказал он почему-то с обреченным видом. - Пойду... э-э... к генералу.
Я облегченно вздохнул: значит, Палыч принял решение и теперь от него не отступит, чего бы это ему ни стоило.
- И еще, товарищ подполковник, у меня есть предложение... В общем, нужно ускорить события, подтолкнуть кое-кого к активным действиям.
- Как?
- Хочу запустить в работу записку, наиденную в кабинете Лукашова. Думаю, что пора, в самый раз.
- Записка... - Палыч покачал головой. - Это мина...
- Да. Уверен, что она заставит их принять какие-то контрмеры.
- Их? - как бы про себя тихо переспросил Палыч.
- Мне кажется, в этом сомнений нет...
- Может быть, может быть... Хорошо, будь по-твоему. Но мне не хотелось бы... э-э... чтобы жена Лукашова... В общем, ты сам понимаешь...
Да уж, я понятливый... И если по моей вине заштормит, то Тину Павловну следует поберечь...
Тина Павловна встретила меня как старого доброго приятеля. Прошло уже две недели после похорон Лукашова, на которых побывал и я, естественно, по долгу службы. Конечно, я не вышагивал в длиннющей похоронной процессии, а скромно наблюдал со стороны, запоминая участвующих в траурном шествии безутешных сограждан. И все потому, что меня не покидала надежда вычислить неизвестного мне В. А.