Он проводил друга до двери, потом шагнул к большому окну, за которым накрапывал дождик, и подумал, что Виталий прав. Он не такой, как другие. Своим настойчивым упорством, целеустремленностью и безграничной работоспособностью Кольцов раздражал многих важных особ. Они ненавидели его за нетерпимость к бездельникам, непрофессионалам и назначенцам, поставленным на должности с целью реализации своих меркантильных планов.
Вероятно, для таких людей смещение Кольцова с должности стало бы весьма приятным и значимым праздником. Особенно сейчас, когда после взаимного обмена санкциями министерство, возглавляемое им, начало усиленно продвигать в жизнь ту самую идею, которая так часто озвучивалась политиками, склонными к популизму.
Кольцов представил в правительство программу, в соответствии с которой частным фермерам предоставлялась широкая свобода действий. Он настаивал на избавлении их от гнета закупщиков. И дело сдвинулось. Маховик завертелся, пусть и со скрипом.
– Бильдебергский клуб, говоришь? – пробормотал Василий Николаевич.
Моросящий дождь превратился в ливень.
Он снова сел за доклад, погрузился в цифры и через несколько минут забыл о недавнем разговоре.
Конфликт в салоне красоты
После обеда Артем навел справки о Лилии Ганакян, вдове коммерсанта, погибшего в результате взрыва. Она оказалась директором салона красоты, расположенного в Зеленограде. Свое заведение женщина, не мудрствуя лукаво, окрестила собственным именем.
Павлов бегло взглянул на часы. Можно было отправиться к ней или же навестить Осокина. После недолгого размышления адвокат остановился на первом варианте. Тем более что этот страшный злодей никуда из СИЗО пока не денется. Со своим новым подзащитным он встретится завтра, а вот к супруге убитого у него имеются кое-какие вопросы.
«Кому выгодно подставить Осокина? – задал он вопрос самому себе, заводя свой «Ягуар». – Если, конечно, Осокин в действительности не совершал то, в чем его обвиняют. Любое преступление имеет цель и мотив. Даже маньяк, убивающий жертву, руководствуется некими идеями и соображениями, зачастую дикими, необъяснимыми с точки зрения нормального человека. Но они есть».
На Ленинградском шоссе, как и всегда, образовалась пробка.
Павлов взял мобильный, набрал номер Шамиля.
– Привет, дружище. Уделишь мне пару минут?
– Не вопрос, – отозвался Шамиль.
– Постарайся по своим каналам получить информацию, касающуюся семьи Ганакян. Это в рамках той просьбы, которую ты озвучил на прошлых выходных, помнишь? На твоей даче.
– Конечно, помню, – с готовностью сказал Шамиль.
– У вдовы есть салон красоты в Зеленограде, к которому я сейчас упорно, хоть и медленно, продвигаюсь.
– Я в курсе. Лилия управляет «Лилией».
– Вот и замечательно. Чует мое сердце, что в этом деле замешана темная лошадка. Этому субъекту очень кстати подвернулась такая фигура, как Осокин, – сказал Павлов. – Я жду от тебя известий.
Артем припарковал машину у салона. Двухэтажное белое здание сияло чистотой. На ресепшене, уставленном стеклянными вазами с лилиями, ему улыбнулась стройная блондинка.
Артем поздоровался с ней и спросил:
– Лилия Аркадьевна на месте?
Администраторша кивнула, вышла из-за стойки и сказала:
– Да, идемте.
Павлов направился за ней, про себя отмечая слишком уж нарочитое покачивание бедер девушки и быстрые взгляды, которые она украдкой бросала на него.
Пройдя по коридору до самого конца, она постучала в приоткрытую дверь.
– Лилия Аркадьевна, к вам посетитель.
– Заходите.
Администраторша услужливо открыла дверь перед Павловым.
– Благодарю вас, – сказал он, и щеки девушки вспыхнули.
Артем шагнул в кабинет, поздоровался с хозяйкой салона и представился.
– Очень приятно, Артемий Андреевич, – сухо промолвила Ганакян. – У вас что-то срочное?
– Позволите присесть?
– Конечно, простите. Может, кофе? – предложила Лилия Аркадьевна, но Павлов отказался. – Чем могу быть полезна? Прошу меня извинить, но у нас масса дел, – сказала женщина.
Артем изучающее посмотрел на нее и сделал вывод, что меньше всего эта женщина похожа на безутешную вдову.
Госпожа Ганакян выглядела немного раздраженной. Вот, пожалуй, и все эмоции, которые она тщетно пыталась спрятать под маской невозмутимости.
«Нет. Она не только раздражена, но и основательно напугана», – неожиданно отметил Павлов.
– Я не отниму у вас много времени. У меня всего лишь несколько вопросов.
– Только недолго. – Она не удержалась и добавила с явным вызовом: – Значит, вы защищаете этого психопата-убийцу?