- Почему не заявите на него в полицию?
- Там пылится не меньше сотни моих заявлений.
- Разведетесь?
- Не поможет.
- А что же ваша родня? Отец или, может быть, брат? Кто-то же должен вас защитить.
- Снова мимо, - вздохнула, переводя взгляд на своё тело. - Что произошло?
Доктор Эренс подобрался, сложил руки в замок и виновато посмотрел на меня:
- От сильных ударов в нижнюю часть живота произошёл разрыв яичника. Время шло на минуты, нам пришлось его удалить..., - он замялся и посмотрел мне в глаза. - Если будете выполнять все предписания, то, существует вероятность что вы, сможете когда-то забеременеть.
- Простите. Вы хотите сказать, что последствие этой операции - бесплодие?
- Это лишь один из возможных вариантов событий...
Доктор ещё много говорил. Рассказывал о процессах, происходящих в организме женщины, необходимости строго соблюдения всех рекомендаций, сроках реабилитации и повторном обследовании. Что нельзя терять надежду и чудо обязательно произойдёт. Но я, глядя в одну точку, думала лишь об одном: «Он лишил меня свободы, чести, достоинства. А теперь отобрал возможность испытать на себе счастье материнства». В той палате я утратила интерес к жизни, обреченная на нескончаемое, нестерпимое, горькое одиночество. И поняла: теперь от меня толку нет. Дождутся нужного момента и избавятся, как от бракованной вещицы.
Вспомнились и слова Джея, когда он пришёл «проведать» свою супругу:
- Не захотела рожать от меня, значит ни от кого больше не родишь. Как женщина, ты меня больше не интересуешь. Хотя, что это я... какая из тебя теперь женщина...
Удивительно, но слово своё он сдержал. Отселил в отдельную квартиру и больше не касался меня, но я все же оставалась пленницей. Птицей в золотой клетке. Птицей, с подрезанными крыльями, которая больше никогда не взлетит. Незаметно и угасло желание разыскать Глеба. Прошло столько лет... может он женился, может счастлив, да и вообще, зачем ему я? Бракованная. И каждый раз, когда вспоминала про него, в голове звучал его ответ на мой невинный, я бы даже сказала, детский вопрос: «Скольких бы ты детей хотел? Двое или трое?
- Два сыночка и лапочка дочка. Это классика, моя птичка...».
Резкий, оглушительный звук, разрывающейся гранаты, автоматная очередь и крики мужчин заполнили собой тихий ноябрьский вечер, оповещая о прибытии Глеба. Я легонько улыбнулась. Все-таки нашёл, не бросил, не оставил...
3.19
Покрутила кистями, пытаясь ослабить узел на запястье. Вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть маленький кусочек в узком окне: кто побеждает? Он один? Не похоже... слишком большой переполох. Сердце остервенело застучало в висках, шею и лицо обдало жаром переживания. Вдруг с ним что-нибудь случится? Что ж я бедовая такая! С психу подскочила на ненавистном стуле. Вдох-выдох. Думай...
Осмотрелась, закусывая до металлического привкуса губу. Есть! На столе, за которым сидели мои надсмотрщики, поблёскивал сталью нож. Запрыгала на стуле к желаемой целе, вознося молитвы всем святым, чтобы этот адовый скрежет ножек никто не услышал. Когда ладони коснулась деревянная рукоять, я уверовала, что, быть может, в жизни наконец наступила белая полоса? Эдакий просвет? Пальцы подрагивали от напряжения, но продолжали пилить веревку. Нож с зубцами, как для масла, все время застревал в ворсистом плетении, испытывая на прочность мое терпение. Несколько усилий и я ощутила свободу. Перерезала путы на ногах и вскочила с места.
Что дальше? За домом до сих пор раздавался шум выстрелов и борьбы. Выйти и схлопотать ненароком пулю? Верх опрометчивости. Остаться здесь и дождаться победившую сторону? А если это будет не Глеб? Что тогда? Взгляд упал на ладонь, в которой по-прежнему покоился нож. Самооборона?
Поставила стул на место, слабо связала ноги и руки, спрятала острие ножа в широком рукаве халата. Остаётся только ждать... Напряжённо прислушивалась к звукам, рождающим в голове красочные картины происходящего. Наконец, дверь хлопнула и в дом вошёл... Джейден.
Глаза полыхают яростью, всегда уложенные волосы взлохмачены, из краешка губы сочится тонкая струйка крови. Увидев меня, он облегченно вздыхает и в одну секунду подскакивает к стулу. Срывает верёвки и, потянув вверх за волосы, заставляет встать.
- Что ты творишь, ублюдок, - зашипела от обжигающей, пульсирующей боли на коже.
- Заткнись! - уткнулся губами мне в ухо и быстро, горячо заговорил, - хорошо ноги раздвигала, раз он не побоялся пойти за помощью к главе мафии Гарлема. Лучше, чем со мной... Что ж, он думает, что загнал меня в угол, но я живым не сдамся.