-- Документов нет? -- спросил он Полковского.
-- Нет пока. Сейчас проведем опознание, может, кто вспомнит, где было его место. Но в багажнике и на других полках вещей убитого не обнаружено.
-- Почему убитого? -- молниеносно отреагировал Нахрапов.
У Полковского не возникало и тени сомнения по поводу убийства. Неужто такой склеп мог добровольно организовать человек сам себе? Скрючившись на полке? Хотя, может быть, летел "зайцем", а змея его возьми и укуси... Но откуда взялся этот аспид?
Людмила Николаевна с тяжелым вздохом разогнулась и поднялась с колен.
-- Вряд ли он убит, конечно. Никаких причин для такого заключения у меня нет. Но вот от укуса змеи, на первый взгляд, очень может быть.
-- Что же они, теперь и змей "зайцами" возят? -- удивился Полковский, и вдруг ему пришла в голову страшная мысль: -- А может, их тут вообще навалом?
Нахрапова передернуло:
-- Блин, Саша, выведи людей на пять минут, пусть проверят здесь все.
Оставив труп и чемоданчик со змеей в самолете, озираясь и внимательно глядя себе под ноги, следственная бригада, экипаж и другие участники осмотра места происшествия спустились на землю. Впереди очень живенько прыгал по ступенькам сам Нахрапов. Пока Нахрапов и люди Полковского сидели в машине, вернулся кинолог: собака протащила его к другому концу летного поля, где в глубоком голубом снегу вообще не было никаких следов, при этом собака странно озиралась и подвывала. Нахрапов засмеялся:
-- Да это она не след взяла, а из самолета драпанула: змею учуяла, дрессировщик! Скажи спасибо, что на краю аэродрома остановилась, нестись бы тебе на поводке до Ледовитого океана...
После тщательного досмотра салонов, багажного и других отделений самолета всех пригласили подняться обратно в тепло: самолет был чист.
Пока проверяли самолет, Нахрапов в "Волге" продолжал изучать списки. Ничего подозрительного. Но когда он поднялся в самолет и ему протянули расшифровку, где значились не только фамилии, возраст и паспортные данные, но и регистрация (прописка) и вид деятельности, он тут же натолкнулся глазами на фамилию "Моисеева", напротив которой значилось: "учительница биологии старших классов школы No 679".
Сначала Нахрапов подумал, что где-то он уже слышал этот номер, потом решил, что это та самая школа, в которой учится его сын, хоть никогда и не помнил толком ее номер. Потом сообразил, как однажды сын жаловался на биологичку, и фамилия ее действительно была Моисеева. Нахрапов срочно потребовал установить, какой груз везла учительница.
Прошло еще минут десять. Оказалось: весьма несложно было обнаружить в документах багажного отделения аэропорта собственника клеток с зайцами, птицами, лисой и одного террариума с вараном. Змей, правда, не было, но бортпроводница вспомнила, что ручная кладь Моисеевой тоже была немаленькой. Две большие сумки, которые она не сдала в багаж в аэропорту Внуково, были поставлены в багажном отсеке самолета; одну, поменьше, учительница взяла с собой в салон. Нахрапов подозвал Полковского и продиктовал ему результаты своих умозаключений.
Руководитель следственной бригады, принявшей к производству дело, возбужденное по факту смерти неопознанного пока гражданина, передал по рации поручение оперативной бригаде УВД задержать гражданку Моисееву Елену Ивановну, проживающую в Новом Уренгое на улице Строительной, прилетевшую из Москвы в 14.30 по местному времени. Сам же пошел беседовать с членами экипажа.
Нахрапов распрощался с коллегами и отправился на Строительную, к Моисеевой, -- недалеко от ее дома жил и он сам.
3
Михаил Моисеев сегодня был дома. Вернувшись со смены рано утром, он поспал часа четыре, встал, позавтракал и занялся уборкой в квартире. Жена не любила, чтобы ее встречали из командировок, поэтому он не торопился в аэропорт. Когда все возможные сроки прошли, Миша понял, что ее что-то задержало в Москве, и беспокоиться не стал. Жена не любила, чтобы из-за нее кто-то беспокоился. Но без чего-то четыре в дверь позвонили. Он открыл: на пороге стояла приятельница жены, соседка из второго подъезда их серенького кирпичного полуразвалившегося дома. У нее был немного потрепанный вид, складывалось впечатление, что вчера она поздно легла спать, а перед этим много выпила.
-- Мишенька, извини, -- сказала Нина, -- мой на смену ушел, а я дверь захлопнула. Можно, я у вас тут часок пережду? Мама скоро вернется, уйду.
-- Проходи, -- сказал Миша, оглядывая худенькую фигурку нежданной гостьи, -- я один.
Они посидели на кухне, Миша предложил Нине водки, они выпили, разговорились. Ее муж работал вместе с Моисеевым на нефтеперерабатывающем комбинате, раньше был парторгом цеха, а теперь стал цеховым профсоюзным лидером, но в свободное от работы время. Они не были приятелями, просто частенько оказывались вместе в комбинатовской сауне по пятницам, а иногда выезжали вместе на рыбалку.
Нина отправилась в комнату смотреть телевизор.
Все произошло просто. Соседка поперхнулась конфетой, попросила Моисеева побить ее по спине. Когда она перестала кашлять, Мишины руки были уже на обратной стороне ее лопаток -- то есть на груди. Ее рейтузики и джемпер полетели на пол со скоростью пробившегося из земли нефтяного фонтана на буровой вышке.
Прошло более часа, покуда он вдоволь не насытился неизведанным телом чужой женщины. Когда он откинулся на подушку, его еще потряхивало. Она прильнула к его груди и стала целовать, он при каждом прикосновении ее губ вздрагивал, как от щекотки, смеялся. Ни одного слова не мог подобрать, чтобы хоть что-нибудь сказать.
И тут в дверь настойчиво забарабанили. Миша по стуку понял, что это не жена.
-- Может, твой? -- спросил он Нину. -- Да что он так дубасит-то? Звонок же есть.
И он пошел открывать дверь, нацепив халат на голое тело. Ниночка так растерялась, даже забыла, что она в чужой постели. Миша только провернул замок -- и тут саму дверь за него открыли с лестничной клетки мощным ударом ноги. Он так и застыл, не пытаясь даже запахнуть халат, на котором так некстати развязался пояс.
В квартиру влетели сразу пятеро автоматчиков в белых касках и утепленных пятнистых комбинезонах, поверх которых были надеты бронежилеты. С гиканьем и резкими выпадами то влево, то вправо они все впятером каким-то ловким способом одновременно уместились в тесной прихожей, каждый из них орал:
-- Руки за голову!
-- Лицом к стене!
-- Ноги расставить!
Нинка взвизгнула и, как была в неглиже, вскочила и прижалась спиной к стене, не слезая с дивана, при этом слегка, видимо от растерянности, расставила ноги. Следом за первой группой захвата в комнату ворвалось еще человек пятнадцать, остальные остались в прихожей и на лестничной площадке. Несколько десантников вбежали на кухню и в санузел. Миша даже удивился вместимости собственной однокомнатной малогабаритки.
-- Ты глянь, батяня, -- заржал белобрысый титаник с коротким автоматом в дутых перчатках, -- не успела прилететь, сразу в постель.
-- Какая невоздержанность, товарищи, -- поддержал "батяня", смолящий цигарку прямо в этом своем скафандре. -- Да прикрой ты ее, я ж насмотрюсь -на жену потом перестану залезать.
Нинка не поняла: сделали ей комплимент или обхамили.
Когда Елена Ивановна подходила к своему дому, ее обогнали два бронетранспортера, размолотив не только снег, лежащий на тротуаре, но и сам тротуар. С удивлением она увидела, что машины остановились возле ее подъезда, и люди, высыпавшие из них, сиганули наверх, как оказалось, именно на второй этаж, в ее квартиру. Еле волоча последнюю из трех своих сумок (другие две -- с рыбками, ящерицами, хомяками -- оставила в школе), она поднялась следом за омоновцами и возникла на пороге своей квартиры.