Вадим Калинин
Килограмм взрывчатки и вагон кокаина
Невероятная и печальная история Миши Штрыкова и его жестокосердой жены
Только давайте без особого цинизма! В бытность свою сопливым юнцом я тоже торговал карманными авиабомбами и горчичным газом, но однажды услышал песенку про тысячу журавликов, и с тех пор занимаюсь дизайном детских игрушек.
Миша Штрыков занимался любовью со своим единственным другом, когда его жена пришла домой прямо с подиума, затопив комнаты запахом парфюма и женских чулок. Она завизжала истошно, узрев нечищеные сковородки, грязное белье и сношающегося супружника, от крика этого Мишин друг, человек с тончайшей нервной организацией, выпрыгнул из окна, разбив стекло и сломав себе два ребра, прямо на коллекционные кусты кошмарных фиолетовых в бежевую звездочку роз под окном. Миша, пораженный неожиданностью смены декораций, вдруг совершил непоправимое: он развернулся и, как учили его в юности в школе кик-боксинга, всем корпусом вогнал кулак жене своей в правую глазную впадину. Через двенадцать секунд он раскаялся, но было уже поздно.
Жена Миши Штрыкова Маша Штрыкова работала, демонстрируя на подиуме свое женское достоинство, и именно этому достоинству был нанесен теперь урон. Достойная женщина эта получала в день 4200 условных денежных единиц (в дальнейшем — уде), из которых 4000 уходило на поддержание внешности на необходимом уровне, а 200 на содержание мужа. Таким образом, получалось, что если завтра подиум лишится ее присутствия, то послезавтра уровень ее внешних данных необычайно упадет, и ее попрут с подиума безоговорочно. Однако Маша была женщиной, не привыкшей терять позиций, и секунды не ушло у нее на обдумывание следующего хода:
— Муж мой, с завтрашнего дня семью кормить будешь ты!
— Каким образом? — искренне удивился Миша.
— Жопой! — и слово это провалилось прямо сквозь земную кору, сквозь мантию, сквозь весь геологический бардак в центр планеты, до такой степени оно было веским.
Маша взяла два телефонных аппарата одновременно и, прижав плечами трубки оных к своим фарфорово-бледным ушным раковинам, настучала сразу два номера двумя руками. Дождавшись ответа абонентов, она ровным спокойным голосом произнесла некий текст и положила трубки на рычаги.
Миша, красный, как рак, сидел в углу дивана, необъятного, как украинская степь, кутаясь в жалкий халатик с рисунком, изображающим совокупляющихся лебедей, когда в комнату вторглись двое спокойных и деловитых мужчин. На одном из них был белый халат, на другом синий бронежилет. Мужчины обнажились и тут же без лишних слов вступили с Мишей в интимную связь, сначала одновременно, а потом по очереди. Потом аккуратно и с достоинством оделись и, расплатившись, ушли.
Прошло три недели, и вот мы видим Мишу Штрыкова совсем в ином положении. Мы видим дорогой номер какой-то гостиницы, где этот молодой человек лежит лицом вниз на мокрой от любовного пота простыне, на стенах плакаты; на них изображены его ягодицы, а также ягодицы других симпатичных мужчин. Краем правого глаза мы замечаем за ширмой одевающегося мужчину. И вот этот мужчина выходит из-за ширмы, проходит прямо перед нами и удаляется в открытую дверь, через которую до нас доносится приближающийся стук высоких каблуков и бархатистый голосок Маши Штрыковой: «Перерыв! Перерыв!» — возвещает она. Миша на кровати вздыхает облегченно и переворачивается на спину. Маша врывается в комнату, сияющая и сладкая, роняя на пол загадочные свертки. За ней следует по пятам пожилая женщина с серебряным крестиком в морщинистом декольте и подносом вкусной и ароматной еды.
— Я не буду есть, — говорит Миша.
— Почему, любимый? — на Машином лице растерянность, искренняя, как первое в жизни разочарование.
— Если я буду есть, мне потом придется срать, а я не могу, у меня болит зад.
— Посмотри, что я купила для тебя, — Маша разворачивает свертки и находит, наконец, крошечный пузырек со Статуей Свободы на этикетке. — Это чудо-мазь из Голливуда, давай сюда свою попку. — Маша втирает мазь в Мишин анус. — Ну что, уже не так больно, я вижу, уже совсем не больно, скоро попочка твоя станет прочной, как сталь, и нежной, как пух. Потерпи, милый, осталось всего лишь шесть офицеров королевского флота и восемь молодых кинорежиссеров из Эмиратов…
Маша выбрасывает в корзину простынь, выдернутую из-под Миши, и стелит новую, приговаривая:
— «Контрэнурез» — потрясающие простыни-памперсы, впитывает любые выделения человеческих тел, не теряя сухости и чистоты десятилетиями. Я запишу еще 1000 уде. На твой счет, дорогой.