3 мая 1937 года. 18:37.
Барселона. Площадь Мануэля Асаньи, дом 6.
Если у кого-то и были сомнения насчет того, что анархисты из НКТ прослушивают правительственные разговоры, то к вечеру третьего марта они окончательно развеялись. С одного взгляда в окно становилось ясно, что весь город уже знает, о чем говорили Компанис и Асанья.
Ближе к вечеру в штаб-квартире Национальной Конфедерации Труда на площади Мануэля Асаньи[3] состоялось совещание, в котором приняли участие лидеры всех входивших в НКТ профсоюзов. Из-за своей анархо-синдикалистской направленности, НКТ признавала только низовую самоорганизацию, а вопросы, касающиеся всех, решала на таких вот собраниях.
- Здравствуйте, товарищи! - открыл совещание секретарь каталонского отделения НКТ Мариано Родригес Васкес. - О произошедшем вчера, я надеюсь, все уже в курсе? В таком случае, я прошу профсоюз телефонистов примерно наказать рабочего, своей глупой выходкой нарушившего установившееся в Барселоне шаткое равновесие!
- Мы разберемся, - пообещал представитель телефонистов Каталонии.
- Очень хорошо, что вы разберетесь, - кивнул Родригес. - Однако, нам нужно решить, что мы будем делать дальше. Президент Асанья, на площади имени которого мы сейчас находимся, требует от Женералитета решительных мер по наведению порядка!
Слова Родригеса вызвали бурное обсуждение, периодически переходившее на повышенные тона. В принципе, большинство рабочих было готово согласиться на передачу контроля над предприятиями Женералитету, при условии, разумеется, что тот гарантирует соблюдение прав рабочих и текущий уровень заработной платы. Да и вопрос с кредитами, в которых остро нуждались некоторые предприятия, в таком случае мог решиться сам собой.
- Это все очень хорошо, но не рано ли мы начали обсуждать условия передачи предприятий Женералитету? - произнес один из профсоюзных лидеров. - В конце концов, президент Компанис пока что нам ничего не предложил, и о его планах мы знаем исключительно из его приватного разговора с Асаньей.
- Все так, - согласился Родригес. - Однако, ничто не мешает нам заранее согласовать наши позиции. Насколько я понимаю, никто из вас не против передачи управления Женералитету?
- Не против, пока они сохраняют нашу автономию! - выкрикнул кто-то из зала. - Пахать на Мадрид мы не будем, а вот трудиться на благо Каталонии - это совсем иное дело!
- И пока они не вмешиваются в наши профсоюзные дела! - добавил другой голос.
- Верно говоришь! - поддакнул кто-то еще. - Пусть Женералитет занимается политикой, а в наши рабочие дела не лезет! А если и полезет - мы им такую забастовку устроим, что они ее на всю жизнь запомнят!
Родригес же в это время старательно записывал все слова рабочих. Будучи довольно мирным человеком, он был доволен тем, что рабочие готовы при определенных условиях сотрудничать с местной властью. После окончания совещания, он оформил все пожелания рабочих в виде меморандума, который он был готов предъявить Компанису.
3 мая 1937 года. 18:37.
Барселона.
Совсем иные настроения царили в рядах Федерации Анархистов Иберии. В отличии от НКТ, являвшейся конфедерацией профсоюзов, ФАИ позиционировала себя именно как политическую организацию анархистской направленности, для которой любое усиление власти являлось ущемлением прав простого народа. И, разумеется, намерение Компаниса взять промышленность под контроль и навести в Каталонии порядок членов ФАИ не обрадовало.
Еще меньше это намерение обрадовало бойцов Отрядов Контроля, лидер которых Хосе Асенс быстро сообразил, что с укреплением власти Женералитета его вольнице быстро придет конец. Не будет больше ночных «прогулок», во время которых его бойцы могли всласть пограбить и поубивать врагов революции. Да и самих Отрядов, скорее всего, не будет, после того, что порой творили его ребята, Асенс бы не удивился приказу Компаниса всех их уничтожить.
С такими невеселыми мыслями Асенс и пришел на квартиру к секретарю ФАИ Хуану Мануэлю Молине, после чего принялся убеждать того срочно принять ответные меры вплоть до вооруженного восстания против Женералитета. Однако, к большому удивлению Асенса, Мануэль отнюдь не стремился к активным действиям.
- Да пойми же ты, наконец! - продолжал увещевать Мануэля Асенс. - Твой отказ действовать - это ни что иное, как предательство наших идей! Не для того мы подавляли мятеж Франко, чтобы сажать себе на шею новое буржуазное правительство!
- В целом ты, конечно, прав, - не стал спорить Мануэль. - Однако, после размолвки с НКТ наши позиции не настолько сильны, чтобы мы могли устроить восстание и взять власть в свои руки. Наших людей на баррикады мы, конечно же, выведем, хотя бы для того, чтобы показать Компанису, что мы не разделяем его позиции и готовы отстаивать свои идеи! А потом мы убедим его не лезть в наши дела...
- А нам что делать?! - в сердцах воскликнул Асенс. - Если ты просто выведешь народ на баррикады, Компанис в ответ введет в город войска! И пока вы с ним будете убеждать друг друга, моих парней просто перебьют!
- А не надо было вести себя, как звери! - огрызнулся в ответ Мануэль. - Отряды Контроля были созданы как революционная полиция, а грабить и убивать вы начали по собственной инициативе! Так кто же виноват в том, что весь город вас теперь ненавидит?
- А знаешь что? - зло ощерился Асенс. - Иди-ка ты к черту! Если тебе наплевать и на свободу, и наши идеалы, мы сами заставим Компаниса отступить от его планов!
Вскочив со стула, Асенс настолько стремительно покинул квартиру, что Мануэль не успел ничего ему возразить, а лишь обеспокоенно посмотрел ему вслед. Беспокойство Мануэля было вызвано пониманием того, каким способом Асенс попробует заставить Женералитет отступить от своих намерений. Он обязательно устроит террор, а это ни к чему хорошему не приведет, ведь Компанис неизбежно примет ответные меры, в ходе которых могут пострадать и члены ФАИ. А хуже всего будет, если Компанис не справится самостоятельно, и в ситуацию вмешаются республиканские силы, которые не пощадят вообще никого.
Лишь только Мануэль немного успокоился после напряженного разговора с Асенсом, как в дверь к нему позвонил еще один посетитель. На этот раз это был один из членов центрального комитета ПОУМ Хуан Андраде Родригес, подтянутый тридцатидевятилетний мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами и выдающимся орлиным носом.
- Здравствуйте, товарищ Мануэль, - поздоровался Андраде, проходя в гостиную. - Вы, без сомнения, уже слышали о намерениях Компаниса подчинить Каталонию буржуазному республиканскому правительству?
«Сговорились вы, что ли? - подумал Мануэль, устало посмотрев на Андраде. - Ты сейчас тоже начнешь предлагать мне выступить против Женералитета?»
- Слышал, - ответил Мануэль уже вслух.
- Господин Мануэль, от лица моей партии я предлагаю вам официальный союз, чтобы вместе мы могли защитить Каталонию от авторитарных поползновений республиканского правительства и стоящего за ним Советского Союза...
Андраде еще много чего говорил, пытаясь сагитировать Мануэля на выступление против правительства, но тот лишь молчал и делал вид, что внимательно слушает. В конце концов, Андраде устал повторять одни и те же аргументы и, не дождавшись от собеседника ни «Да», ни «Нет», покинул квартиру.
4 мая 1937 года. 21:38.
Отель «Колон». Барселона, Соборный проспект, дом 7.
- М-да-а-а... - протянул Сергей Михайлович Шпигельглас, аккуратно отодвинув плотную тяжелую штору и через образовавшуюся щель выглянув в окно. - Прямо, как в семнадцатом году в Петрограде!
- А вы помните те события, товарищ Шпигельглас? - проявил любопытство Судоплатов.
- Помню, - улыбнулся Шпигельглас. - В семнадцатом году меня призвали в армию и, поскольку я тогда учился на третьем курсе университета, направили в школу прапорщиков в Петрограде. Так что, большинство революционных событий произошли на моих глазах...